Фото РИА Новости
Ровно неделю назад глава столичного Департамента безопасности Алексей Майоров сделал важное заявление: «Информация о том, что казачьи отряды начнут патрулировать улицы Москвы, не соответствует действительности. В настоящий момент в Москве уже есть народная дружина, которая помогает следить полиции за порядком на улицах города». Казаки же, по словам Майорова, могут патрулировать улицы только в случае, если они входят в эту народную дружину.
Удивительно, но днем ранее прошло сообщение о том, что 640 казаков будут помогать сотрудникам ГИБДД бороться с незаконной парковкой и проводить беседы с нарушителями. А замглавы управы Тверского района Андрей Кулешов заявил журналистам, что главная задача добровольцев – борьба с незаконной торговлей.
Помнится, что еще недавно с теми, кто вызывающе паркуется, и с теми, кто торгует просроченными продуктами, вдохновенно сражалось движение «Наши», назвавшее себя антифашистским. Наверное, такое звание давало им право обклеивать чужие автомобили стикерами с оскорбительными надписями. С не меньшей смелостью нашисты гневно смахивали с витрин универсамов залежавшиеся продукты.
Благородные «антифашистские» занятия вызывали далеко не однозначную реакцию – водители с кулаками рвались на защиту собственности, охранники магазинов выставляли добровольных контролеров взашей.
Но кто-то их и хвалил: «Вы же почти как тимуровцы».
Неоднородную реакцию вызвала весть и о казачьих патрулях. Причем, как следует из столичных СМИ, за наведение порядка в Москве взялись не какие-то залетные отряды, а казачьи общества разных округов города, то есть уже оседлые атаманы, хорунжие, сотники и т.д. Всякий, кто поинтересуется интернет-ресурсами столичного казачества, оценит размах этого движения, его значимость для самих участников и непробиваемую суверенность данного сообщества. Так что при любом исходе проекта «казачьи патрули» братание с простыми дружинниками вряд ли возможно.
Недаром же питерские казаки, формируя патрули, просили «откликнуться православных христиан и тех, кому небезразлична наша вера, кому дорог его город и дом, кто любит и ценит свою семью и на кого можно положиться».
Единоверие – это хорошо. Но что, если, спустя еще неделю с обращения к истинным мусульманам и к «тем, кому не безразлична наша вера», не начнется формирование патруля «Джигиты правопорядка»? А затем любая другая нация или конфессия, обратившись к собственной истории, найдет в ней свое святое воинство, которому можно доверить патрулирование столицы. Да и мундиры найдутся. Будет маловато единоверцев в Москве, подтянется провинция. Что дальше – представить легко.
Никто не спорит о том, как важно сохранить и приумножать культурно-исторические традиции наций, народностей, героических воинских подразделений. И надо сказать, что российское казачество делает это бережно и последовательно.
Но согласимся, что казаки как мыслящие и зрелые люди должны понимать, когда они находятся в культурно-историческом обществе, а когда – в реальной России, с ее действительными проблемами, бедами, планами и, главное – с людьми. В России не столько патрулей, сколько граждан, которые при умной поддержке властей (причем местных) способны без эпатажа и мундирного блеска работать, следить за правопорядком, обустраивать свои дома, улицы, районы и т.д. Понятно, при дружной, но негромкой работе как-то неудобно закричать о своей самой правильной вере или о принадлежности к лучшей из национальностей. Да и о боевой родословной, дающей право надзирать над другими, тоже как-то неловко.
Ловчее надеть красивый мундир, сияющие награды. А потом -═на коня и державной рысью по городу. Но как при этом всаднику почувствовать – где та черта, после которой кончается казачество и начинается оперетта?
Георгий Соловьев 
