Протест загоняют обратно в Сеть

Фото Reuters

Госдума голосами единороссов одобрила в первом чтении законопроект об ужесточении наказаний за нарушения закона о митингах. На очереди второе и третье чтения, окончательное определение размеров штрафов за нарушения и, возможно, введение ответственности за организацию так называемых народных гуляний. Ожидаются также поправки в сам закон о митингах, наделяющие суд правом назначить предводителя акции ее формальным организатором и запрещающие судимым, а также лицам, подвергшимся административному наказанию более двух раз, выступать в роли организаторов митингов.

Вне зависимости от того, как штрафуют и наказывают нарушителей порядка на Западе, воплощение законодательной инициативы единороссов – это действие со знаком «минус», то есть ужесточение правил политической игры, осложнение жизни актуальным конкурентам, а в перспективе – любой оппозиции, выступающей против любой власти. Вместе с тем власть в рамках борьбы с оппозицией демонстрирует силу, под которой следует понимать не моральное превосходство, не широту стратегического мышления, а диапазон маневра. У власти он по-прежнему широк, тогда как у оппозиции – крайне узок.

Несмотря на потерю «Единой Россией» конституционного большинства, она сохраняет множество инструментов для перестройки законодательства под себя, причем активность их использования зачастую ограничивается лишь волей правящей элиты и соображениями целесообразности, но никак не политическими маневрами оппозиции. В борьбе с оппозицией власть по-прежнему может опираться на административный ресурс, на общую лояльность судебной системы и правоохранительных органов, на систему государственных СМИ и прежде всего федеральных телеканалов.

Согласно данным свежего опроса ВЦИОМа, митинги оппозиции сегодня поддерживают 22% россиян, тогда как в декабре эта цифра составляла 35%. 31% считает, что в акциях оппозиции люди участвуют за деньги. Российский гражданин – это по-прежнему преимущественно телезритель, а не интернет-юзер, и во многом поэтому власть обладает заметным преимуществом в том, что касается формирования массовых представлений о политической действительности. Представления о недобропорядочных «тусовщиках», раскачивающих лодку стабильности за деньги сомнительного происхождения, создают, в свою очередь, благоприятный фон для ужесточения законодательства.

Узость диапазона возможностей оппозиции подталкивает ее к формальной радикализации протеста притом, что по-настоящему массовой поддержки своих инициатив оппонентам власти пока добиться не удалось. Другими словами, им не удалось сформировать такую социальную базу, опора на которую делает эффективной протестные тактические ходы, в том числе и тактику «пришли и не уйдем!». Единственным зримым политическим эффектом радикализации на данный момент является раздражение власти, включающей механизмы реакции и довольно быстро, а подчас и довольно жестко, агрессивно меняющей ситуацию в свою пользу.

В то же время долгосрочные последствия «закручивания гаек» для власти не вполне предсказуемы. Новую систему наказаний для нарушителей порядка можно рассматривать как попытку загнать протест с улицы обратно в Сеть. Однако декабрьские события, включая само голосование на выборах в Госдуму, во многом продемонстрировали, что Сеть перестала быть параллельной реальностью и превратилась в среду, оказывающую непосредственное влияние на актуальную политику. Уход в Интернет не означает ни нейтрализации, ни изгнания, это всего лишь форма бытования протеста, который за последние полгода обогатился бесценным опытом выхода в офлайн, сохранив креативный потенциал.