Фото Reuters
Завтра, 28 марта, Совет Федерации должен рассмотреть принятый Госдумой президентский закон об упрощении регистрации политических партий. В случае одобрения верхней палатой парламента закон поступит на подпись главе государства и вступит в силу со дня официальной публикации. Новые партии, для регистрации которых достаточно 500 членов, смогут принять участие в осенней избирательной кампании в регионах. Реформированная многопартийность начнет обретать практические очертания и смысл.
В России сохраняется запрос на сбалансированную, то есть отражающую интересы всех сегментов общества, политическую систему. Еще совсем недавно, год или два назад, могло казаться, что этот запрос может быть удовлетворен «сверху». Одним из возможных способов был политический раскол правящей элиты (условно – на левых, либералов и патриотов) при одновременном согласовании правил игры (например, ни один из игроков не ведет борьбу на уничтожение оппонента). Альтернативным вариантом могла стать поддержка зарегистрированных оппозиционных структур или по меньшей мере отказ от административного давления на них.
Решительных и последовательных шагов в этом направлении правящая элита так и не сделала, ограничившись неудачным экспериментом с «Правым делом» Михаила Прохорова и сохранив левый статус-кво в Думе. При этом запрос на системную реформу после парламентских выборов заострился, конкретизировался. Протестное движение, ризоматическое по своей структуре, стало конкурировать с властью в формировании политической повестки дня, а при утрате такой монополии организация сбалансированной системы вручную и «сверху» становится крайне затруднительной. Другими словами, правящая элита в данный момент едва ли обладает достаточным кредитом общественного доверия для того, чтобы решить проблему через внутренний мирный раскол или адресную поддержку существующих партий. Вынужденный выбор был сделан в пользу самоорганизации системы.
Самоорганизация сводится к тому, что системный баланс должен быть достигнут посредством конкуренции десятков политических партий, в том числе и одного толка. Очевидно, что реальную борьбу за власть смогут вести лишь крупные образования, просто теперь это укрупнение не будет стимулироваться «сверху», а станет задачей новых политиков, мерой их ответственности.
Новая многопартийность может и не оправдать себя в том, что касается системного отражения широкого спектра интересов общества. Частные амбиции политиков способны привести к тому, что борьба за власть на правом или левом фланге станет самоцелью, а борьба за власть в стране, ради которой и создается партия, отойдет на второй план. В этой ситуации балансировка системы «сверху» может вновь оказаться востребованной, а кредит доверия правящей элиты – восстановленным.
Успех системной самоорганизации во многом будет зависеть от того, станет ли конкуренция политических проектов механизмом формирования альтернативной ответственной элиты. Процедура выбора из трех левых, четырех правых или пяти национал-консервативных партий не должна пугать – в конце концов, это лучший способ понять, кто есть кто, у кого есть потенциал, а у кого – нет. Вместе с тем проблема ответственности элиты – это проблема адекватной реакции на общественные запросы.
В частности, новым политикам нужно продемонстрировать понимание того, что запрос на баланс системы, по сути, есть требование признания, выражения и реализации вполне конкретных интересов вполне конкретных социальных групп, оказавшихся вне политики (правые) или не удовлетворенных тем, как их точка зрения представлена системными политиками (левые). Понимание структуры этих интересов должно сказаться на политической тактике, способности идти на компромисс и жертвовать собственными амбициями.
Анастасия Башкатова 
