Фото Reuters
С 10 декабря прошлого года, после первого митинга на Болотной площади, все чаще вспоминают о тонком как волос, казалось бы, абстрактном и далеком от политической реальности различии – между легальностью и легитимностью. Сомнению подвергается не легальность системы, а ее легитимность, оправданность. Очевидно, что новая фаза политического развития России – это кризис легитимности в классическом виде.
Основополагающая формула демократии гласит: government of the people, by the people and for the people – власть народа, осуществляемая самим народом и для народа. Кризис современной России вызван игнорированием второй части этой формулы (by the people) при логическом ударении на третью часть (for the people). Вторую часть формулы в современных демократиях реализуют честная политическая конкуренция, прозрачные выборы законодательной и исполнительной власти, другие формы представительства и участия масс в политическом процессе. Все это обеспечивает системе легитимность.
В нулевые годы произошел перекос, который исторически объясним и связан с другой крайностью – отказом государства от чрезмерного объема обязательств в начале 1990-х годов. Это был период ломки, гайдаровских реформ, закладывания новых политических и экономических институтов.
Следует признать, что, несмотря на низкую популярность правительства и микроскопический рейтинг президента, власть в 1990-е годы обладала несомненной легитимностью. Именно этот фактор (а не отсутствие социальных сетей, как ныне часто утверждают) объясняет, почему ни одна из конкурирующих сил в 90-е годы не была способна на волевой форсаж ситуации и эффективный митинговый нажим.
Политическая спячка нулевых годов – это во многом вынужденный контракт: лояльность в обмен на социальные гарантии. 10 декабря прошлого года власть с некоторым изумлением обнаружила, что социальных приоритетов и патернализма недостаточно для легитимации.
Оказалось, что модель консервативно-авторитарного государства всеобщего благосостояния, даже если бы ее удалось реализовать в полном объеме, крайне уязвима, не обладает запасом прочности. И в первую очередь по причине низкой легитимности. Стоит исчезнуть чарам экономического подъема – и власть при такой модели оказывается наедине с протестующими массами, что продемонстрировали оранжевые революции и арабская весна.
Важно подчеркнуть, что никакие социальные расходы не могут компенсировать дефицит легитимности, поскольку рост уровня жизни пополняет новый креативный класс и подогревает рост притязаний.
Кроме того, в текущем политическом противостоянии игроки имеют немного разные ставки. Власть ведет борьбу за лояльность масс, внесистемная оппозиция – за политическое признание. Этот гегелевский термин имеет конкретный смысл. Признание означает включение в политическую жизнь.
При исчезающе малых рейтингах у внесистемной оппозиции сомнительные перспективы на выборах. Представить ее победу так же трудно, как химеру «партии Болотной площади». Возможно, что перевыборы Госдумы при честной конкуренции и полной прозрачности процедуры почти не изменили бы ее состав. Однако легитимность законодательного органа (даже при таком же составе) была бы значительно выше.
Вероятно, одним из ключевых направлений политической борьбы станут не только досрочные выборы, но и отмена процентного барьера. Это может, с одной стороны, подкрепить пошатнувшуюся легитимность, а с другой – вызвать дробление основных политических сил. Но если нас ждут дальнейшая фрагментация политической жизни и партийная чехарда, то это будет расплатой за политическую спячку нулевых годов.
Георгий Соловьев 
