фото Reuters
Пятая программная статья Владимира Путина, посвященная социальному развитию, получила название «Строительство справедливости». Между тем самого определения «справедливости» в тексте нет. Не хватает двух-трех внятных, выпуклых формулировок, которые могли бы стать смысловым стержнем текста, структурировать его, превратить в компактную политическую декларацию.
Чувство справедливости и несправедливости всегда субъективно. Можно, например, считать справедливым прогрессивное налогообложение, а можно – пропорциональное. Можно полагать, что физический труд тяжелее умственного и должен оплачиваться соответственно. Кому-то кажется несправедливым имущественное неравенство – вне зависимости от его причин.
Субъективных оценок много, но важно понять, с какой из этих субъективностей готов солидаризироваться премьер.
Показательным в этом плане является фрагмент текста, в котором Путин рассуждает о предпринимательстве в современной России. Де-факто он пишет о конфликте двух мировоззрений, двух представлений о несправедливости. Значительная часть общества (та самая, которую политики-популисты привыкли обозначать как «народ» в противовес грабительской «элите») уверена в том, что честно разбогатеть в России нельзя и, в частности, вся крупная собственность приобреталась и приобретается нечестно. Предприниматели, в свою очередь, считают, что именно общество несправедливо относится к ним, недооценивая их управленческий талант, ум, способности.
Сам Владимир Путин (о чем свидетельствуют его многочисленные выступления и последние тексты) не очень любит выступать в качестве классического публичного политика, вынужденного делать выбор между интересами двух или нескольких социальных групп. Ему больше нравится роль находящегося над схваткой государственного мужа, готового удовлетворить интересы и принять во внимание озабоченности всех.
Он мог бы сыграть эту роль и сейчас. Тем не менее приоритеты в тексте все-таки расставлены. Чувству «несправедливости» народа фактически отдано предпочтение перед аналогичным чувством предпринимателей. Признак позитивных изменений в обществе автор видит в том, что новые бизнесмены хотят жить по-новому, а не в том, что, к примеру, все больше людей осознает стереотипность своих суждений о предпринимательстве и успехе.
«История справедливого успеха» нужна, но кому? Только бизнесу, чтобы «оправдаться перед обществом»? Или в этом заинтересовано и государство, и сам Путин, который желает это государство возглавить? В таком случае он мог бы по крайней мере назвать примеры честности. Привести несколько фамилий. Помочь в формировании такой «истории», если он считает негативное отношение к бизнесу проблемой и несправедливостью.
Определение «справедливости» помогло бы Путину остаться над схваткой. Четкий ответ на вопрос, какое именно равенство современное государство под руководством Путина берется обеспечить. Здесь хватило бы и двух простых положений.
Во-первых, никакое строительство справедливости невозможно без гарантий абсолютного равенства перед законом, который известен всем. В тексте Путина эта мысль не содержится – во всяком случае, в концентрированной форме.
Во-вторых, должен существовать предел равенства, гарантируемого государством. Он должен быть общеизвестным. Премьер-министру, видимо, стоило сделать основной акцент именно на этом «потолке», а не на потенциальном или актуальном наращивании социальных обязательств. Провести черту, за которой успех полностью зависит от индивидуальных качеств. Это касается и образования, и работы.
Если Путин и пытался сказать нечто подобное, то собирать этот смысл приходится теперь по крупицам, разбросанным по огромному тексту.
Анастасия Башкатова 
