События прошедших недель сделали несомненным существование у внесистемной оппозиции потенциала народной поддержки и ресурса для массовых протестных акций. И столь же несомненно, что выплески недовольства мало связаны с деятельностью фронтменов внесистемной оппозиции и нарастают как бы в параллельном политическом пространстве.
Митингующие – в массе своей молодые или до недавнего времени политически пассивные люди. Им глубоко безразличны амбиции авантюристов вроде Лимонова, экс-чиновников, изгнанных из элиты, вроде Немцова и Касьянова, профессиональных флешмоберов вроде Яшина и Удальцова.
Лица, ассоциирующиеся сегодня с непримиримой оппозицией, парадоксальным образом не прибавляют сторонников собственным взглядам даже тогда, когда говорят совершенно правильные вещи. Поистине парадоксальный дар, которым объясняются их исчезающе малые рейтинги. На потенциального избирателя они действуют скорее отталкивающим образом. По сути, это политики-репелленты, антихаризматики.
Складывается впечатление, что самое большое, что могут сделать прежние лидеры внесистемной оппозиции для отстаиваемых ценностей, – самокритично устраниться из политической жизни. Однако это маловероятно. И причиной тому является не столько финансовая заинтересованность (здесь один шаг до паранойи), сколько неадекватные и ничем не подкрепленные амбиции.
Декабрьские протесты демонстрируют запрос на политиков новой формации, релевантных текущей ситуации. Системные вызовы последних недель – заслуга нескольких персон, популярных в социальных сетях. Именно они исполняют роль аттракторов – тех, кто привлекает новых сторонников, в том числе ранее аполитичных.
Безотносительно к оценке эффективности деятельности сетевых активистов с ними связан как минимум один позитивный тренд. Это люди, развернувшие свою деятельность вокруг конкретных социальных проблем (отстаивание прав миноритарных акционеров, защита Химкинского леса, борьба с коррупцией, фальсификациями и т.д.). Их информационный и организационный успех способен оказать заразительное действие и породить новую генерацию политиков. В среднесрочной перспективе это означает, что политическая борьба будет разворачиваться вокруг узловых болевых точек, линий социальной напряженности, а не вокруг отдельных неугомонных аутсайдеров и их нарциссических амбиций.
Отличие релевантных политиков новой формации от непримиримых оппозиционеров состоит, по-видимому, в том, что с ними возможен конструктивный диалог, а не только обмен взаимными оскорблениями (на интернет-сленге – троллинг). В перспективе они поддаются даже встраиванию в систему (как произошло, например, с Никитой Белых) – при условии ее обновления. Политики-аттракторы служат чуткими индикаторами растущего недовольства, озвучивают и канализируют протест. В некотором смысле они обеспечивают обратную связь между властью и обществом, что, собственно, и демонстрируют ответные шаги Медведева и Путина.
Наоборот, аморфный, диффузный, анонимный и немой протест, дезориентирующий и деморализующий, чреват социальной катастрофой. Тем самым у власти появляется шанс отказаться от дискретных защитных мер-импровизаций в пользу долгосрочной стратегии выстраивания диалога с обществом.
И главное для этого – перестать относиться к правовому дефициту как к основному административному ресурсу.
Редакция НГ-Религий 
Дарья Гармоненко 