По данным последнего опроса Левада-Центра, 51% россиян считают, что рост цен на нефть вредит экономике страны. При этом далеко не все понимают, почему это происходит. Лишь 14%, отвечая на вопросы социологов, говорят о том, что нефтяные сверхдоходы тормозят реформы и перестройку экономики.
Публично российская власть также признает, что сырьевая экономика исчерпала свои возможности, что благоприятная конъюнктура не должна нас расслаблять, что необходима модернизация. Об этом говорит уже не только президент Медведев («модернизатор»), но и премьер Путин («консерватор»).
При этом власть сидит на двух стульях. С одной стороны, она – во всяком случае, в лице своих отдельных представителей, принимающих решения, – осознает необходимость перемен. Она внедрила слова «модернизация» и «инновация» в повседневный словарь и, пусть сверху, пусть во многом искусственно, пытается ввести моду на инновационное поведение. Она недовольна сложившимся в России инвестиционным климатом. На уровне деклараций о намерениях она – за реформы.
С другой стороны, мандат на управление страной нынешней правящей элите дает патерналистский, а не реформистский электорат. Это избиратель, привычный к популизму, передаче ответственности «наверх», наращиванию социальных обязательств государства. Без него действующая власть не будет властью.
Когда российский бюджет не получает нефтяных сверхдоходов, власть вынуждена выбирать один из двух стульев и выбирает популизм, а не экономические реформы, непопулярные из-за своего отсроченного, а не сиюминутного эффекта. Отсюда повышение ставки страховых взносов до 34%, действующее с 1 января 2011 года и наносящее очевидный вред малому и среднему бизнесу, то есть движущей силе реформ и модернизации.
Природа, характер предпочтений действующей власти таковы, что вопрос о социальных обязательствах является для нее вопросом самосохранения.
Как только дополнительные нефтяные доходы вновь начинают поступать в бюджет, у власти появляется возможность отыграть назад, вернувшись, например, к прежней ставке взносов. Именно о «вероятных дополнительных доходах» вполне недвусмысленно говорил президент, поручая правительству подумать о том, как сократить ставку. Рост цен на нефть, таким образом, дает российской правящей элите возможность актуализировать либеральную повестку дня.
Зависимость между ростом цен на нефть и темпами экономических реформ в России, конечно, существует. Однако эта зависимость во многом аномальна и парадоксальна. Нормальной можно считать ситуацию, в которой падение цен на сырье стимулирует трансформацию сырьевой экономики. Аномальная (то есть российская) ситуация предполагает, что падение цен, напротив, отодвигает реформы на второй план в иерархии приоритетов власти.
Особенность российской ситуации заключается в том, что правящая элита рассматривает реформы не как необходимость, а как роскошь. Именно о них, а не о социальных обязательствах она рассуждает в категориях «можем или не можем себе позволить».
Разорвать этот порочный круг можно. Для этого необходимо преобразование движущей силы реформ в стабильный модернизационный электорат. Именно на него, на его рационализм, понимание ситуации и склонность к стратегическому мышлению власть могла бы делать ставку в кризисных ситуациях.
Однако серьезная работа на этом направлении пока не ведется, и это, пожалуй, главная неудача модернизационной политики Медведева.
«НГ-EL» 
