Создается устойчивое впечатление, что все политтехнологические усилия Кремля нацелены на поддержание неопределенности в вопросе о будущем президенте. Чтобы никому не было обидно, чтобы никого не считали «хромой уткой», чтобы каждому вождю было приятно думать, что он по-прежнему крут.
И называется это политической стабильностью. Любые попытки задавать неудобные вопросы – расшатыванием устоев, раскачиванием лодки, дестабилизацией. Но разве стабильность определяется отсутствием открытых претендентов на власть?
Когда искали преемника Владимиру Путину, никто не интересовался личными политическими взглядами претендента, его мыслями, представлениями о проблемах, стоящих перед Россией. Это все казалось неважным. Главное – преемственность курса. Иными словами – никаких перемен, изменений, новаций. Надо продолжать начатое. При таком подходе к выбору преемника им мог оказаться любой, на кого указал бы Путин.
Выбор образца 2008 года не предполагал создание новой партии для Медведева. «Единая Россия» со своим лидером мыслились гарантами поддержки молодого президента и преемственности курса. Через полтора года статьей «Россия, вперед!» Дмитрий Медведев впервые заявил о себе как политик, как личность, как лидер, как человек неудовлетворенный. Идея модернизации всех сторон нашей жизни фактически порывала с идеей преемственности. Медведев обозначил себя как источник, фактор и лидер перемен.
Сегодня новации Медведева в области демократизации и либерализации нашей жизни выглядят как отказ от завинчивания гаек в период строительства Вертикали. Идея тандема как идея планового, за четыре года, введения Медведева в курс дела под мудрым патронажем Путина с последующей путевкой в жизнь на новый шестилетний срок, кажется, исчерпала себя. Теперь уже четко прояснилось, что базовые политические и экономические идеи Медведева фиксируют весьма жесткий отказ от преемственности.
При этом важно отметить, что взгляды Медведева оказались созвучными мыслям и надеждам достаточно большого числа людей, в том числе и из власти. Когда Алексей Кудрин выступал в Красноярске, то он говорил искренне и в методологии «Россия, вперед!».
Искренность Кудрина оказалась настолько аутентичной, что показалась кому-то даже опасной. Говорят, что министр финансов по-настоящему хотел стать лидером правой партии. И якобы именно этого хотел и Медведев. Но вроде Путин как опытный политический стайер наложил на это кадровое решение вето. По умолчанию вето в тандеме используется не часто, но оно реально учитывается.
Ведь назначение Кудрина на пост лидера правых немедленно создавало содержательную тему для политического выбора. При отсутствии в рядах единороссов реального полемиста по вопросам социально-экономических проблем правые могли вполне аккумулировать голоса недовольных избирателей, и необязательно правых взглядов. Лишь бы насолить партии власти. Чего Путину в декабре 2011 года не нужно.
Описанное выше – подковерная возня или политическая конкуренция? Если это и конкуренция, то не совсем такая, как на Западе. Но все же. Назовем это явление политической конкуренцией с элементами подковерной возни.
Особенность нашей политики – непропорционально высокая роль личных обязательств по понятиям друг перед другом у всех активных игроков на политическом поле. Что не позволяет их разногласиям принимать форму институционально закрепленной публичности. Именно кланово-земляческий состав ведущей столично-питерской номенклатуры – главное препятствие для реализации модернизационных планов Медведева. Путин не хочет сдавать своих. А с ними получается исключительно преемственность, а не модернизация.
Судя по всему, на сегодняшний день страхи номенклатуры за свое будущее превозмогли коллективное подозрение о том, что так жить нельзя. Пока еще можно, решили товарищи и сделали ставку на истинную преемственность с Путиным во главе.
Продолжение темы:
Партийно-государственная стабильность
Зачем Кремлю партия Шувалова
Георгий Соловьев 
