Опасности двойных сигналов

Аресты Бориса Немцова, Ильи Яшина, Эдуарда Лимонова и Константина Косякина, если рассматривать их с точки зрения борьбы власти с оппозицией, оказались действиями совершенно бессмысленными. Невозможно определить, зачем это было сделано, можно лишь понять, почему эта бессмысленность стала возможной.

В декабре правящий тандем дал сразу две характеристики деятелям «несистемной» оппозиции. Премьер Владимир Путин определил их как поиздержавшихся воров, которые хотят вернуться к власти, чтобы вновь набить карманы, как в лихие 90-е. Президент Медведев, в свою очередь, заявил, что Немцов, Лимонов и Касьянов – нормальные политики со своим электоратом.

«Тандемократия» предоставила власти новые возможности игры с общественным мнением, и противоречивые высказывания премьера и президента, пожалуй, стоило бы рассматривать именно в этом контексте. Лица тандема подают сигналы, различные, а подчас и противоположные по тональности, прощупывая тем самым общественную почву, где-то форсируя ту или иную идею, где-то отыгрывая назад, где-то создавая иллюзию перемен. Это сложные двойные сигналы, которые нужно понимать диахронно, то есть последовательно, в развитии.

Однако на «низовом» уровне власти, на уровне исполнения решений, эти сигналы, по всей видимости, считываются синхронно, то есть единовременно. Сложность высказывания «верха» ставит «низ» в тупик. «Низ» интересует директива, и он выбирает из двух сигналов «правильный». При этом правильным становится знакомый сигнал, запускающий привычный (в обсуждаемом случае – иррационально жесткий) механизм поведения, усвоенный еще в те времена, когда исходящие сверху знаки были простыми, недвусмысленными и понятными. Таким образом, на уровне исполнения решений система действует по инерции.

Эта «низовая» инерция таит в себе двойную опасность для власти. Точнее, две опасности.

Первая из них является совершенно рукотворной. Правящий тандем ревностно оберегает идею аппаратного единства. На уровне медиа любой намек на возможные разногласия (вполне естественные при соседстве двух амбициозных людей и окружений) сопровождается нервным, раздраженным одергиванием. На уровне вертикали любая игра на противоречиях карается.

При этом на уровне исполнения решений претворяется в жизнь лишь одна из двух данных тандемом оценок (в данном случае – оценок деятелей несистемной оппозиции). Это обстоятельство подстегивает дискуссию о том, кто из лиц тандема обладает властью, а кто лишь стремится к этому. Различная тональность оценок приводит к тому, что образ единства рушится и власть уже не может обвинять СМИ в передергивании фактов и беспочвенных спекуляциях.

Вторая опасность сводится к тому, что, игнорируя инертность системы исполнения решений, власть преувеличивает уровень инертности своего электората – как структурной, так и ментальной. Если вчера жупел оранжистов, шакалов у посольств, апостолов лихих 90-х, пятой колонны мог быть действенным и обосновывать жесткость, то сегодня такая жесткость нуждается в новой легитимизации. Этого не происходит, а абсурд ведет ко все более масштабной дискредитации власти.

Модернизация власти, приведение ее имиджа в соответствие с современными требованиями невозможны без трезвой оценки уровней инертности как самой системы, так и общества. Сигнал, передаваемый сверху вниз, должен стать четким и единообразным. Если Немцов – нормальный политик, это должно быть понятно тем, кто сталкивается с ним на улицах Москвы. Игра на уровне высказываний наносит власти серьезный ущерб на уровне действий.