Выступление президента Дмитрия Медведева на заседании Совета безопасности 28 июля обогатило общественный лексикон еще одним очень красивым словечком – петафлоп. Но в отличие от модной сегодня приставки «нано», петафлоп обозначает вещь вполне конкретную: 1015 операций в секунду. И относится этот термин к сфере высокопроизводительных компьютерных вычислений (супер-ЭВМ).
Президент, в частности, заявил: «Огромная часть предпринимателей, не говоря уже о чиновниках, вообще не знают, что такое суперкомпьютер. Для них это экзотика типа тех станков, которые в 20-е годы создавались для того, чтобы догнать и перегнать Америку». В принципе посыл президента понятен: страна истосковалась по высоким технологиям: «Наша страна обязательно будет вкладывать средства в производство суперкомпьютеров. Здесь выбора у нас нет, если мы хотим развиваться по передовым схемам».
Идея красивая: собрать максимально возможное количество исходных данных (кстати, и социальных), загнать их в петафлопную супер-ЭВМ, а на выходе – высокотехнологичная продукция, будь то автомобили «ВАЗ», ракеты «Булава» или планы социально-экономического развития страны┘ Идея, повторим, красивая. Но мифологичная по сути. В математике давно доказано, что результат любого моделирования, пусть и с помощью супер-ЭВМ, не может быть точнее исходных данных. А вот с исходными данными у нас проблема. И высшее руководство страны вынуждено пользоваться недостоверной статистической информацией. Чему свидетельство хотя бы недавние споры о количестве безработных в России. Мы даже толком не знаем, сколько и какой земли (в смысле – почвы) имеется у нас в государстве.
Призывы стимулировать предпринимателей с помощью налоговых льгот к использованию супер-ЭВМ утопичны. В США, у которых сегодня в списке Топ-500 самых мощных супер-ЭВМ в мире 476 позиций, буквально считанные единицы частных компаний имеют супервычислительные системы. Среди них, например, киностудии Pixar и Dream Works. Если начинать суперкомпьютерную гонку с Америкой ради того, чтобы и наш «Мосфильм» повысил качество трехмерной анимации и компьютерных эффектов, то эта игра не стоит свеч. Кино, конечно, главное из искусств, но вряд ли годится на роль локомотива развития экономики.
В том-то и дело, что развитие парка супер-ЭВМ должно иметь отношение именно к технологии промышленного производства. Мы же все время пытаемся ответить на вопрос «как?», а надо бы на вопрос «что (делать)?». Да, в России сильные разработчики программного обеспечения. Но на внутреннем рынке доля отечественных изделий электронной техники составляет всего 10–12%. Электроники в РФ продается в 60 раз меньше, чем в США, в 30 раз меньше, чем в Японии, в 18 раз меньше, чем в Китае┘
Признак развитой экономики – высокотехнологичное промышленное производство. И сами по себе супер-ЭВМ – вторичны по отношению к этому производству. Компьютеры заменяют людей только тогда, когда неприменение супер-ЭВМ ставит производителя перед угрозой исчезновения с рынка. Главные же продукты отечественной промышленности – нефть, газ, алюминий┘ Одна из крупных отечественных нефтяных компаний, например, отказалась от получения самой свежей научно-технической информации, решив, что ей достаточно литературы до 1970 года: все самое важное, мол, в нефтедобыче было изобретено и открыто именно до этой даты. Сегодня и ведущие предприятия отечественного ВПК вынуждены отказываться от зарубежных контрактов не потому, что у них нет возможности купить машинное время в Суперкомпьютерном центре РАН, например, а потому, что у них не осталось высококвалифицированных станочников.
В связи с этим президенту можно напомнить, что имеющиеся в России суперкомпьютеры, например в ядерных центрах в Сарове и Челябинске-70, были поставлены еще в конце 1990-х годов из США.
Валерий Мастеров 
