На минувшей неделе в Москве состоялся саммит стран – участниц ОДКБ. Высокие официальные лица громко объявили его крайне успешным. Но не прошло и недели, как выяснилось: рапортовать об успехах преждевременно.
Известно, что Кремлю стоило больших усилий и средств, чтобы побудить киргизское руководство принять решение о закрытии американской базы «Манас» близ Бишкека. Но выясняется, что выдавить потенциального противника из региона не удалось. Другой союзник России, Таджикистан, по сути, предложил США компенсировать возникшие издержки. Официальный Душанбе сразу после саммита ОДКБ заявил о готовности предоставить не только сухопутную инфраструктуру, но и свое воздушное пространство для транспортировки невоенных грузов НАТО в Афганистан. Да и в самом альянсе, как заявил вчера генсек НАТО Яап де Хооп Схеффер, надеются, «что решение киргизского правительства не является окончательным».
Еще более конфузная ситуация сложилась вокруг идеи Москвы о формировании в рамках ОДКБ коллективных сил оперативного реагирования – КСОР. Функции КСОР – отражение военной агрессии, проведение спецопераций по борьбе с терроризмом и экстремизмом, организованной преступностью, наркотрафиком, а также ликвидация последствий чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера. Но такие задачи бедным странам, входящим в ОДКБ, не под силу – для этого нужны солидные ресурсы и желание государств действовать в рамках коллективной обороны. Но этого как раз и нет. Концепцию создания КСОР самые ближайшие наши союзники – Узбекистан и Белоруссия подвергли ревизии. Президент Узбекистана Ислам Каримов, с которым российский лидер Дмитрий Медведев общался в Ташкенте накануне саммита, подписал документ о КСОР с оговорками. Мол, Ташкент будет участвовать в составе КСОР, когда возникнут реальные военные угрозы для стран ОДКБ. Такие угрозы есть, но, как показывают прошедшие события, их нейтрализацией занимаются пока сами государства, не прибегая к коллективной обороне. А союзная нам Белоруссия устами пресс-секретаря МИДа Андрея Попова прямо заявила, что законодательство страны запрещает участие ее граждан в военных операциях за пределами страны. То есть ни Минск, ни Ташкент в состав создаваемых КСОР войск выделять не будут.
Получается, что российские творцы зарубежной военной политики живут в виртуальном мире. Подсунутая референтами президенту РФ фраза о том, что создаваемые в рамках коллективной обороны войска будут «не хуже, чем силы НАТО», у специалистов вызывает только улыбку. Сравнивать ОДКБ с НАТО – это, конечно, масштабно. Но в реальности выглядит, мягко говоря, смешно.
Во-первых, думается, что идеи коллективной обороны будут терпеть фиаско до тех пор, пока страны ОДКБ не унифицируют свои законодательства в военной сфере и не создадут более конкретный военно-политический документ. Он должен быть хотя бы подобием тех, что разработаны в ООН и НАТО. Во-вторых, для реализации функций коллективной обороны нужен солидный совместный военный бюджет. При этом доля вложений в него должна зависеть от силы и геополитических амбиций стран ОДКБ. То есть кто заказывает музыку, тот и танцует. Понятно, что первую скрипку будет играть Россия.
Другое дело, что в данной ситуации нужен оркестр. Понятно, что после войны в Южной Осетии, когда для отражения грузинской агрессии воинские подразделения пришлось собирать чуть ли не по всей стране, попытка Москвы узаконить в рамках коллективной обороны совместные с союзниками войска – это правильный и разумный ход наших военных и внешнеполитических идеологов. Но чтобы реализовать задумку на практике, надо работать с каждой страной, а не действовать кавалерийскими наскоками в духе последнего саммита ОДКБ.
Дарья Гармоненко 
Иван Родин 
