Цены на книги растут, спрос – падает. Стремительным домкратом, как сказал бы персонаж Ильфа и Петрова Ляпис Трубецкой. Разнообразие тоже растет, а читают только Донцову, Устинову и Шилову.
Василий Васильевич Розанов утверждал: «Дешевые книги – это некультурность. Книги должны быть дороги. Это не водка. Книга должна отвертываться от всякого, кто при виде на цену ее сморщивается... Книга вообще должна быть горда, самостоятельна, независима. Для этого она прежде всего должна быть дорога». Оригинально, парадоксально, но для читателя и для чтения губительно. Тот же Пушкин стал «нашим всем» именно после того, как был напечатан (в 1899 году) массовым тиражом и продавался по низким ценам. А ведь Пушкин, думается, никакая не водка. Пушкин гораздо полезнее и уму, и сердцу.
Обратимся к статистике, которая, по утверждению Ильфа и Петрова, знает все. Показатели российского книгоиздания, недавно обнародованные Книжной палатой, на первый взгляд обнадеживают. В 2007 году в России было зарегистрировано 108,8 тыс. наименований книг и брошюр (в 2006 году – 102,3 тыс.). Для сравнения: в советские времена в РСФСР рекорд был зафиксирован на уровне 52 тыс. названий, общесоюзный же показатель никогда не превышал 84 тыс. Сегодня Россия уверенно занимает третье место в мире по количеству ежегодно выпускаемых книг, уступая лишь Китаю и США.
Но радоваться тут нечему. Рекордное количество выпускаемых названий говорит не столько об эффективности книжного рынка, сколько о кризисной ситуации в отрасли – перепроизводстве наименований при падении спроса. Доля книг в структуре покупательских расходов уменьшается. Все большее количество потенциальных покупателей утоляют свой информационный голод с помощью TV, DVD, интернета. Книга перестает быть «демократичной», доступной, розановские страшные мечты сбываются. Однако только книга предполагает рефлексию, саморазвитие, настоящий диалог. Телевизор или порносайт – это, конечно, очень интересно, для кого-то даже познавательно, но они не заменят Фета, Блока, Ницше, Платона. Даже телепередача про Фета, Блока, Ницше, Платона вторична, все тщательно пережевывает и разжевывает, и зрителю приходится только глотать, а не думать. Глотать может и животное, и рыба, и птица.
Но вернемся к цифрам. При ежегодном производстве более 100 тыс. наименований книг и брошюр, средний ассортимент книжного магазина не превышает 20 тыс. наименований. Возникает «эффект бутылочного горлышка», когда книготорговые сети просто не в состоянии пропустить через себя такое количество названий.
Кроме того, в России арендная плата за помещение, где можно продавать книги, – европейская, а стоимость книг – в 3–4 раза меньше европейской. Эта стоимость в 2007 году выросла на 15–17%, причем рост арендных ставок опережал рост доходов от продаж. Поэтому эксперты предсказывают ускорение роста цен на книги до европейского уровня. А когда цены растут, спрос падает.
Другая тревожная тенденция – консолидация книжного рынка. «Акулы» наступают: сейчас десять крупных издательств контролируют уже 50% рынка (при этом «АСТ» и «Эксмо» – по 15% издательского рынка). У крупных издательств есть собственные региональные сети распространения, которые растут со скоростью большей, чем средняя скорость рынка. Мелкие и средние издательства вынуждены пользоваться услугами региональных оптовиков, что гораздо менее эффективно. По сути, они обречены на маргинальное существование. Так что путь к читателю для большинства авторов по-прежнему тернист.
Анастасия Башкатова 
