Гигантские усилия властей по недопущению очередного «Марша несогласных» выглядят несоразмерными возможной угрозе для режима. В прессе появляются все новые имена задержанных. И почти сразу отпущенных на волю – за невозможностью предъявления им серьезного обвинения. Пострадали десятки людей, изобретаются все новые формы давления.
Цель, казалось бы, очевидна: не допустить беспорядков, аналогичных тем, что устраивают в Европе антиглобалисты – с разбитыми витринами и головами. Существует ли такая опасность на самом деле? Ни одно мероприятие Объединенного гражданского фронта даже отдаленно не напоминает опасное шоу, которое разыгрывают футбольные, к примеру, фанаты почти на каждом столичном матче. Кто-нибудь замечал в метро юного каспаровца – пьяного и сквернословящего, с шахматной доской под мышкой? Зато регулярные и безнаказанные марши красно-белых хорошо знакомы каждому пользователю столичной подземки. Надо признать, что и вождь «радикалов» ОГФ мало похож на Робеспьера. Гораздо больше – на прилежного яппи, делающего свой бизнес.
Погоня за оранжевым фантомом, в реальности которого так долго убеждает президента весь цвет отечественной политологии, приводит к печальным результатам. Изгнанный из института студент может на поверку оказаться рядовым двоечником, однако терновый венец страдальца поможет ему вернуться – благодаря скандалу. Искренние протестанты приобретут всероссийскую известность, о которой раньше и мечтать не смели. Каждый случай гонений оказывается в фокусе внимания мировой общественности, осложняя и без того напряженные отношения президента с западными лидерами в преддверии важных встреч.
Между тем именно терпимость к подобным акциям отличает государство, претендующее на имидж демократического. Отказавшись от политики устрашения, власть должна холить и лелеять немногочисленных «противников режима», демонстрируя миру здоровое разномыслие нации. Выгода получится и материальная, быстрая: отпадет необходимость содержать армию недешевых молодежных клонов.
Избыточные усилия по нейтрализации оппозиции искажают картину реальной оппозиционности. Власть информирует себя ассиметрично фактической масштабности протеста: ее представления базируются на численности задействованного ОМОНа. У России много болевых точек: коррупция, преступность, бедность... Это обычные проблемы развивающегося общества. Однако сильные анальгетики – не средство борьбы с насморком. Тотальное обезболивание не лечит. Оно облегчает последние часы умирающего. Мы хотим выглядеть именно такими?
Право маршировать, протестовать, говорить, критиковать является неотъемлемым правом человека в современном обществе. Это право, по существу, является отличительным признаком и показателем зрелости общества, его способности противостоять экстремизму. Яростность борьбы с несогласными напоминает глушение «вражеских голосов» в советское время. Только «глушилка» нынешняя оснащена дубинкой, кулаком, кованым ботинком.
Назвать эту эволюцию методов глушения позитивной нельзя. Скорее речь может идти о деградации. Это тем более удивительно, что, в отличие от советского времени, в стране существует нецензурируемый интернет, информирующий общество о жестокостях властей. Причем информирует прежде всего ту молодую часть общества, которая будет определять жизнь России в будущем. Скорее всего молодежь видит ее без дубинок и репрессий, а стало быть, эти методы заведомо обречены на осуждение и остракизм. Зачем тогда упорствовать в них сейчас?
Елизавета Авдошина 
