Ольга Соловьева
В США растет число граждан, даже не пытающихся искать работу. Фото Reuters
Технологический прогресс и глобализация выбрасывает из жизни миллионы работоспособных граждан, чей труд не нужен современной экономике. Так, каждый пятый американец без высшего образования за последний год ни разу не работал. И шансов найти применение у них – все меньше. Отвергнутых современной экономикой граждан называют глобальным бесполезным классом. Но бесполезными оказываются не только люди. Продукция и труд целых отраслей или регионов также становятся невостребованными или бесполезными.
Масштабная автоматизация труда и промышленная революция ведет к переформатированию современного общества и весьма печальным последствиям.
В глобальной экономике формируются ненужные, бесполезные классы или даже народы. На возможность такого развития событий, в частности, указывает израильский историк Юваль Ной Харари. «Алгоритмы и роботы отберут у людей сотни профессий», – пишет он в британской Guardian. К 2050 году сформируется новый класс людей – бесполезный класс. «В него войдут не просто безработные люди, а люди, в принципе неспособные устроиться на доступную работу», – прогнозирует ученый.
Обладателям традиционных профессий, по его словам, придется «переизобретать» себя заново, и еще не факт, что новая специальность ими будет освоена. «Работа потребует креативности и гибкости, и пока неясно, сможет ли 40-летний безработный таксист или страховой агент перестроиться», – пишет Харари.
Примерно такую же картину будущего рисует и глава SpaceX Илон Маск. Труд большой доли населения планеты, по его словам, вообще не будет востребован, и бессмысленность существования значительной части жителей планеты станет глобальной проблемой. «Работы, которую робот не сможет делать лучше человека, будет очень и очень мало. Это то, что я считаю наиболее вероятным. И если я прав в своих предположениях и это действительно произойдет, то нам нужно понять, что мы собираемся с этим делать», – рассуждает Маск. «Ведь очень многие сегодня не мыслят себя вне своей работы. Но когда ты становишься не нужен, если нет необходимости в твоем труде, то как быть тогда? В чем смысл? Как не почувствовать себя бесполезным?» – задается вопросом Маск.
На сегодняшний день существуют различные оценки того, сколько миллионов работников, таким образом, останется не у дел. Так, в докладе Всемирного экономического форума ранее указывалось, что роботизация производственных процессов во многих отраслях приведет к чистой потере более 5 млн рабочих мест в крупнейших развитых и развивающихся странах к концу 2020 года (см. «НГ» от 19.01.16).
А уже к 2050 году, говорили эксперты McKinsey Global Institute, благодаря автоматизации производства без работы останутся 1,1 млрд рабочих по всему миру. Однако полностью «безлюдными» могут стать не более 5% нынешних профессий, которые допускают тотальную роботизацию, сообщали эксперты (см. «НГ» от 16.01.17).
Признаки формирования в мире бесполезного класса видны уже сегодня. К примеру, в США 20 млн мужчин трудоспособного возраста (22%) без высшего образования ни дня не работали за последние 12 месяцев. Причем 7 млн из них даже не пытаются найти работу, сообщает Business Insider. А за 15 последних лет доля занятых работой мужчин в возрасте 20–25 лет упала с 82 до 72%, указывает СМИ.
Очевидно, о невозможности и неспособности уже целых возрастных групп устроиться на работу говорит и тот факт, что в своей предвыборной кампании кандидат от республиканцев Дональд Трамп делал ставку на «забытых людей», обещая им новые трудовые места.
В России картина также не вселяет оптимизма. В РФ около 12% молодежи в возрасте 15–24 лет сегодня исключены из сферы занятости, образования и профподготовки. И при общей численности возрастной группы в 16,1 млн человек это почти 2 млн. Такие оценки приводит научный сотрудник Центра трудовых исследований Высшей школы экономики (ВШЭ) Анна Зудина. Состав российского бесполезного класса выглядит весьма пестрым. В него, в частности, может попасть до 70% девушек в возрасте 20–24 лет. «Больше половины представителей этой группы состоят в браке. Во многом именно поэтому они уходят с рынка труда и в дальнейшем не имеют возможности или не видят смысла совмещать семью с работой или учебой», – говорит Зудина.
Автоматизация и технический прогресс будут способствовать вымиранию целых профессий. Так, в первую очередь следует ожидать снижения спроса на низкоквалифицированных сотрудников, сообщают специалисты рекрутингового портала Superjob. По их мнению, уже с 2018 года спрос на них ежегодно будет падать на 5%. А в некоторых сферах даже самых лучших сотрудников заменят роботы-алгоритмы, говорят в компании. Таким образом, предупреждают они, общий уровень реальной безработицы в России при существующих тенденциях уже к 2022 году может увеличиться до 20–25% (сейчас около 5,5%), считают рекрутеры.
«Снизится и реальный спрос на бухгалтеров начального уровня. К 2020 году рынок труда для бухгалтеров начального уровня и делопроизводителей может сократиться в три раза. Банки начнут сокращать специалистов, задействованных в бумажном документообороте. Будет снижаться спрос на сотрудников контакт- и колл-центров. В целом в ближайшие годы в разы сократится объем предложений для специалистов по обработке информации (операторы ввода данных, модераторы и т.д.)», – полагают исследователи.
Кроме того, продолжают в Superjob, с 2017 года перестанет расти спрос на квалифицированных рабочих на промышленных предприятиях. «Масштабное внедрение роботизированной техники будет способствовать сокращению рабочих рук», – говорят в компании.
В свою очередь, отставание от мирового технического прогресса может вылиться в появление не просто ненужных профессий, но и фактически ненужных стран, которые в силу отсталости будут неспособны воспроизвести ту или иную продукцию. К примеру, создавая совместные предприятия в России, иностранцы зачастую предпочитают обходиться собственными трудовыми ресурсами.
Особенно это заметно в ходе китайской экспансии на просторы бывшего СССР. Китайские специалисты, например, строят железные дороги в Грузии – а навыки местных специалистов при этом оказываются никому не нужными. Похожая перспектива ждет и Россию, которая фактически разучилась строить современные железные дороги.
Так, участие РФ в строительстве высокоскоростной магистрали Москва–Казань может быть сугубо вспомогательным (см. «НГ» от 25.07.16). Отсутствие необходимых квалификаций приводит к тому, что страна оказывается неспособной создавать обычную технику: от тракторов до экскаваторов, пассажирских вагонов или локомотивов. Еще один пример – это невозможность обеспечить территорию Крыма оборудованием для электростанций (см. «НГ» от 14.04.17). Многие же европейские бизнесмены, работающие в РФ, в качестве основной проблемы указывают на отсутствие квалифицированных кадров в стране (см. «НГ» от 23.05.17).
Однако даже с учетом технического прогресса России появление в классическом понимании бесполезного класса пока не грозит, уверены эксперты «НГ». «Внедрение автоматизации процессов и инноваций – это серьезные затраты. На растущем рынке компании вкладывают в такого рода проекты – и уже через несколько лет получают серьезную отдачу. В период кризиса, когда большинство компаний живет сегодняшним днем и думает только о выживании, инвестировать готовы единицы. Не думаю, что в ближайшие пять лет у нас появится класс», – уверен ведущий специалист по подбору персонала кадрового агентства «Юнити» Руслан Карпов.
«В классическом представлении появление бесполезного класса связано с понятием безусловного дохода. То есть такой человек не просто не работает, ему нет нужды работать», – подчеркивает старший научный сотрудник Института социального анализа и прогнозирования Академии народного хозяйства и госслужбы Дмитрий Логинов. В России же появление такого дохода пока проблематично.
Тем не менее некоторая опасность есть. «Зачастую люди, которые имеют физическую потребность в работе, не могут ее получить и удержать. И таких сегодня, по оценкам, четверть населения страны», – признает Логинов.
Не все так пессимистично, считает замдиректора Центра трудовых исследований ВШЭ Ростислав Капелюшников. «С точки зрения стандартной экономической теории представление о технологической безработице и о том, что нас ждет мир с роботами и без работников, – это глубочайшее заблуждение. Оно базируется на том, что есть некоторый фиксированный объем работ. Скажем, для того чтобы произвести 100 единиц выпуска, нужно 100 работников. Теперь представим себе, что производительность труда повысилась в два раза. Для того чтобы произвести такое же количество выпуска, потребуется в два раза меньше работников. Отсюда делается вывод, что те 50, которые высвободятся, останутся без работы, и возникнет некая перманентная безработица», – рассказывал он в СМИ. Однако нет никаких оснований для того, чтобы считать, что внедрение новых технологий и связанное с этим повышение производительности приведет к перманентному сокращению занятости и к перманентному росту безработицы. «Технологическая безработица – это в значительной степени миф. Когда конный транспорт был заменен автомобилями – что, мы по историческим данным можем найти какую-то сверхвысокую безработицу среди бывших извозчиков? Когда пришли компьютеры и была полностью уничтожена профессия машинистки – что, мы слышали о каком-то взрывном росте безработицы среди машинисток? Ничего этого не было, потому что в экономике, даже медленно растущей, уничтожение рабочих мест всегда сопровождается их созданием», – подчеркивает эксперт. Тем не менее развитие технологий может создать очаговую безработицу.
Рост в США числа экономически неактивных граждан эксперт также связывает с появлением новых технологий. «Раньше человек, который оказывался без работы, во-первых, не очень знал, чем себя занять, а во-вторых, он оказывался в социальной изоляции», – говорит Капелюшников.
России, по мысли эксперта, такой тренд пока мало угрожает. «РФ ждет резкое падение численности рабочей силы и численности занятых. По прогнозу Росстата, к 2030 году занятость в России упадет на 10%, или на 7 млн человек. При этом никаких источников, которыми можно было бы компенсировать это падение, у нас нет. Это означает, что в ближайшие полтора десятилетия мы будем жить в условиях падающего предложения труда. Такого опыта у России нет, и даже мировой опыт ограничен», – резюмирует он.
