Анастасия Башкатова Экономические трудности вынуждают граждан полагаться в основном на себя и свой «социальный капитал» – связи среди родственников, друзей и знакомых. При этом чем выше социальный капитал у человека, тем чаще он готов заниматься предпринимательской деятельностью, а также участвовать в теневых схемах. Наиболее социально активные граждане меньше доверяют формальным институтам и чаще сталкиваются с коррупцией. К такому выводу пришли в ходе опросов населения специалисты РАНХиГС. Россия возвращается к архаическим экономическим отношениям, влекущим за собой насилие и эксплуатацию, предупреждали ранее ученые из МГУ.
На фоне экономического кризиса россияне укрепили свои связи с родственниками, друзьями, знакомыми. «С конца 2013 года объем социального капитала населения вырос на 20%», – сообщают специалисты Центра социологических исследований РАНХиГС, которые в рамках проекта «Евробарометр в России» регулярно проводят опросы среди 6 тыс. человек. Под социальным капиталом понимается объем социальных связей населения: количество «слабых связей» (число знакомых) и «сильных связей» (число друзей).
Исследователи указывают, что социальный капитал играет важную роль в адаптации к экономическим трудностям. За счет окружения люди пытаются решать острые финансовые проблемы, искать работу и дополнительные заработки.
В частности, как показывает исследование, люди, обладающие большим объемом социального капитала (более 100 «слабых» связей и более 10 «сильных»), в 2,6 раза чаще ищут возможность дополнительного заработка, чем люди, которые обладают минимальным числом социальных связей.
Также социальный капитал стимулирует граждан заниматься бизнесом. «Люди, которые обладают большим числом активных контактов (более 100), в 1,5 раза чаще рассматривают возможность заняться предпринимательской деятельностью и чаще имеют свой бизнес на данный момент, чем население в целом», – отмечается в исследовании.
 |
| "Насколько часто Вы лично сталкиваетесь с коррупцией?"
Ответы в зависимости от числа активных контактов. Источник: РАНХиГС |
Судя по всему, такая предпринимательская деятельность нередко осуществляется в серой, не подконтрольной государству зоне. Ведь люди, имеющие высокий объем социального капитала, «на 25% чаще готовы участвовать в неформальных сделках и на 40% чаще сталкиваются с коррупцией». Причем, как уточнил «НГ» директор Центра социологических исследований РАНХиГС Виктор Вахштайн, социально и экономически активные граждане не только сталкиваются с коррупцией, но и сами чаще готовы в ней участвовать – «например, одобряют получение зарплаты в конвертах и т.п.».
«Иными словами, наиболее активные в экономическом плане представители общества предпочитают уходить «в тень», выбирая неформальные схемы получения доходов и решения финансово-экономических проблем», – говорится в исследовании.
С одной стороны, само по себе укрепление социальных связей можно считать позитивной тенденцией. Но с другой – причины и последствия такого укрепления трудно назвать однозначно положительными.
Хотя, как говорит Виктор Вахштайн, социологи не мыслят категориями «хорошо / плохо»: «Мы лишь фиксируем наличие взаимосвязей между разными феноменами». «Рост социального капитала – это результат так называемой «микросолидаризации»: телефонная книжка становится главным социальным институтом, – объясняет Вахштайн. – Люди начинают больше доверять друг другу и, что характерно, меньше доверять формальным институциям: от судов и полиции до банков и поликлиник».
Об этом же написано и в исследовании: «Люди, имеющие высокий объем социального капитала, чаще полагаются на свои социальные ресурсы и на помощь своего окружения – вследствие этого они меньше доверяют формальным институтам (в среднем в два раза)».
Другие исследования показывают, что растущий интерес жителей РФ к неформальным экономическим отношениям – это долгосрочная тенденция, а не феномен последних нескольких лет.
Например, в 2016-м специалисты Центра социально-политического мониторинга Института общественных наук РАНХиГС сообщали, что «начиная с 2001 года в целом наблюдается тенденция к росту положительного отношения российских граждан к неофициальной экономике, за три же последние года данные опросов не фиксируют каких-либо существенных изменений в их оценках» (см. подробнее «НГ» от 26.10.2016).
Ученые из МГУ ранее предупреждали, что сейчас в России наблюдается возврат к архаическим экономическим отношениям, влекущим за собой насилие и эксплуатацию. И судя по исследованию доцента экономического факультета МГУ Ульяны Николаевой, возврат этот наблюдался еще до нулевых годов (выжимка исследования была опубликована на специализированном сайте IQ.hse.ru).
В опубликованных материалах пояснялось: «В современном обществе под архаикой понимается, например, теневая экономика, слабость государства, высокий уровень преступности и коррупции, значимость личных отношений, частные службы безопасности – все эти атрибуты могут существовать только в рамках феодальной модели общества».
Правда, Виктор Вахштайн считает, что различие плохой «архаики» и хорошего «модерна» само по себе глубоко архаично: «За ним не стоит ничего, кроме веры экономистов в неизбежность прогресса». По его словам, «варварство» и «современность» не существуют как два отдельных, противостоящих друг другу феномена. Как замечает Вахштайн, «в среде стартаперов Силиконовой долины мы найдем не меньше «феодальных» отношений межличностного доверия и недоверия государству, чем в среде отечественных ученых, пишущих об обществе модерна».
