Варвара Агламишьян -Андрей Владимирович, каких поправок к энергетическим законопроектам вы ждете от членов обеих палат Федерального собрания?
- И в Совете Федерации, и в Думе есть люди, комитеты, формальные и неформальные группы, которые глубоко или по крайней мере глубже, чем все остальные погружены в эту проблему. И понятно, что у них есть как минимум свои представления и свои интересы. Поэтому я думаю, что мы можем столкнуться с серьезным обсуждением.
Что касается вопросов, по которым начнутся споры, то это имущественные права, в частности, на владение электрическими сетями. Закон "Об электроэнергетике" предусматривает ограничение прав собственников сетей на управление этим имуществом. Делается это ради надежности обеспечения электроэнергией. Организации, которые сейчас владеют сетями и в будущем могут быть ограничены в правах, а также потенциальные инвесторы хотят понять, в каких правах они будут ущемлены, насколько это будет обременительно и стоит ли вообще тогда связываться с инвестициями в сетевой бизнес. Мы уже имеем от них ряд замечаний по закону.
Следующая позиция, по которой у нас и раньше были споры, - это степень вмешательства государства в процессы электроэнергетики. Скажем, в свое время Министерство по атомной энергии заявляло, что мы слабо регулируем эти процессы, слишком отдаемся на волю рынка, что мы должны, по крайней мере на переходный период, более жестко прописать такие правила. Мне кажется, что мы достигли компромисса. На переходный период государство все это утверждает, но по предложению самих участников рынка.
Здесь могут быть конфликты и из-за того, что мы слишком зарегулировали производство и продажу электроэнергии. Нам придется объясняться, почему именно в таком объеме мы предлагаем регулирование и почему на такой срок.
- В свое время обсуждалась идея создания Энерго-металлургического объединения, но ее похоронили. Но сейчас де-факто такие холдинги все равно создаются.
- Я не стану отвергать - конечно, существуют серьезные группы интересов среди потребителей электроэнергии. Они хотели бы и большей прогнозируемости тарифов, и более низкого их уровня. Сегодня во многом конкурентные преимущества этих потребителей базируются на низких энерготарифах. Я сейчас не говорю о том, насколько эти тарифы обоснованы. Но тот факт, что в абсолютном выражении они ниже, чем тарифы на Западе, делает продукцию этих компаний более конкурентоспособной. Для них это критически важно. Я думаю, что это нормальная практика, если они пытаются подстраховаться и приобретают в собственность объекты электроэнергетики. С другой стороны, я думаю, что электроэнергетические компании, которые будут работать с такого рода потребителями по долгосрочным договорам, сто раз подумают - стоит ли им закладываться на несколько лет вперед по существующему низкому тарифу, зная, что в будущем появится возможность продавать электроэнергию по рыночной цене.
В целом же мы должны соблюсти жанр конкурентного ценообразования в электроэнергетике. Когда будут комбинироваться и долгосрочные договоры, и спотовая торговля электроэнергией.
- Создается впечатление, что реформа электроэнергетики "поплыла". Последний пример - это сетевые компании. Теперь уже речь идет о создании нескольких межрегиональных структур, хотя вначале планировалась единая Федеральная сетевая компания.
- Начиная обсуждать эти вопросы в прошлом году, мы не могли оценить все детали проблемы. Когда мы подошли ближе, то выяснилось, что, при сохранении основных принципов, о которых мы договорились летом прошлого года, есть возможность для реализации различных вариантов решения проблемы с сетями. Главное, мы не должны противоречить концептуальному 526-му постановлению правительства, должны отделить на уровне АО-энерго сетевой бизнес от других видов деятельности - генерации и сбыта. А дальше уже появились предложения, которые инициировал менеджмент РАО "ЕЭС", о том, что необходимо разделять в рамках сетевой деятельности магистральные и распределительные сети - сразу создавать компании.
Мы понимаем, что и регионы, и муниципалитеты будут относиться к созданию сетевых компаний по-разному, в зависимости от своей собственной ситуации и своих проблем. Кто-то с радостью прибежит. Но есть муниципальные сети, которые себя и сейчас прекрасно чувствуют. Они, может быть, подумают, стоит ли сливаться с такой гигантской структурой.
- Как, по вашему мнению, должна выглядеть тарифная политика в ближайшее время?
- За последние четыре месяца правительство восемь раз рассматривало тарифы либо в чистом виде, либо через оценку инвестиционных программ естественных монополий. На мой взгляд, это говорит о том, что государство недовольно результатами сложившегося регулирования тарифов и пытается сделать эту сферу более понятной и прозрачной.
Следующим шагом должно стать установление жестких процедур для пересмотра тарифов и всего, что ему предшествует, - планы, инвестиционные программы естественных монополий. Основная роль в текущей работе будет принадлежать единому регулятору, который будет работать по правилам, которые правительство создаст в результате своей интервенции в эту сферу.
- Получается, что при всем обилии концепций создания Единого тарифного органа, он в результате будет таким, каким это определят принимаемые теперь законы?
- Безусловно, законы отражают политическую волю. Фактом является то, что у нас сейчас нет абсолютно независимого регулятора. Это, если хотите, отражает современный уровень нашей управленческой культуры, современный уровень знаний о процессах в естественных монополиях.
- Но не факт, что после принятия законов единый независимый регулятор будет?
- Единый будет, это уже не оспаривается никем. Сейчас Единый тарифный орган создается на базе ФЭК. Однако чтобы он был абсолютно независимым, пока у нас не получилось. Но все равно, вектор обозначен, движение в эту сторону продолжится.
- Как может выглядеть максимально не нравящийся МЭРТу тарифный орган?
- Мне легче рассуждать не в терминах органов, а в терминах процессов, которые будут осуществляться тем или иным набором органов. Нас не может устроить, во-первых, ситуация, когда регулятор, кем бы он ни был - Единый тарифный орган, Министерство экономического развития, правительство, еще кто-то, - идет на поводу у естественных монополий, становится жертвой непрозрачности их производственных издержек. Это абсолютное зло и то, чего необходимо избегать. Другим крайним результатом, который тоже является неблагоприятным, может стать работа регулятора под диктовку макроэкономических параметров, без учета реального состояния естественномонопольного сектора. Сейчас мы их жестко регулируем исходя из наших макроэкономических представлений об инфляции и о влиянии на нее тарифов естественных монополий. Истина где-то посередине.
Мы должны базироваться на глубоком анализе следующих издержек естественных монополий: почем они покупают топливо или оборудование, какую зарплату платят и тому ли количеству людей, которое мы считаем оптимальным, какие инвестиционные проекты реализуют, какие из них они правильно реализуют за счет тарифов, а для каких нужно искать финансирование на рынке. У нас есть внутреннее убеждение, что там очень много внутренних источников для повышения эффективности и, как правило, для снижения давления на тарифы.
Но параллельно с этим процессом - для чего и замышлялась структурная реформа - большие "куски" естественных монополий должны выводиться из-под регулирования. Там появляется рыночное ценообразование, абсолютно понятное и прозрачное. Сейчас же у естественных монополий нет рыночных рычагов для снижения внутренних издержек.
Дарья Гармоненко 
