Андрей Илларионов: год утрачиваемых иллюзий

Сегодня предлагаются различные названия уходящему году. С моей точки зрения, его можно назвать "годом утрачиваемых иллюзий". Полтора-два года назад появилась надежда на то, что возможен принципиальный разрыв с наиболее отталкивающими чертами экономического и социально-политического развития страны в прошлом десятилетии. Прошедший год показал, что во многом эта надежда пока остается иллюзорной.

Это утверждение можно проиллюстрировать тремя наблюдениями.

Первое наблюдение связано с качеством экономической политики. Три года в стране продолжается экономический рост, повышается уровень жизни граждан. Однако это улучшение во многом является результатом перераспределения в пользу России огромных объемов финансовых ресурсов из-за рубежа. Как прошлый, так и завершающийся год являются с этой точки зрения беспрецедентными. В течение двух лет чистый грант, "подарок", полученный Россией от мировой экономики, составляет 10% ВВП, в прошлом году - 25 млрд., в этом году - 31 млрд. долл. Для страны такого размера, как Россия, это небывалые показатели. На фоне беспрецедентного по размерам притока финансовых ресурсов извне происходит замедление экономического роста, что свидетельствует, при прочих равных условиях, о снижении качества проводимой экономической политики. Если бы экономическая политика, проводившаяся в России в 1999 году, продолжалась бы и в 2000-м, и в 2001 году, у нас могли бы быть темпы экономического роста на уровне не 8%, как это было в прошлом году, и не 5%, как скорее всего будет в этом году, а порядка 15% в течение каждого года. Страны, находящиеся в похожих на Россию условиях, демонстрируют другие темпы экономического роста: в этом году прирост ВВП на Украине и в Азербайджане составит свыше 9%, в Казахстане - 14%, в Туркменистане - 19%.

Второе наблюдение связано с коррупцией. Ее масштабы, кажется, становятся сопоставимыми с тем, что было в предшествующее десятилетие. Однако если тогда коррупция была, скажем так, в большей степени любительской, ныне она все более становится институциализированной - оформленной официальными решениями органов власти: федеральных, региональных, местных.

Третье наблюдение - возобновление борьбы группировок внутри власти, сопровождаемое информационными войнами. Боюсь, что мы возвращаемся в ту же самую колею, из которой, казалось, только недавно выбрались.

Получается, что многое из того, что было у нас в 90-е годы, и что, казалось, навсегда ушло в прошлое полтора-два года назад, вновь возвращается. Хотя, как говорится, история повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй - в виде фарса.

Естественно, возникает вопрос: почему? Обречены ли мы на повторяемость этих явлений? Что лежит в их основе? На мой взгляд, часть причин лежит в особенностях действующей политической системы. Российский и мировой опыт показывает, что у президентской системы формирования органов исполнительной власти есть серьезные ограничения. Опыт развития переходных экономик последних 12 лет показывает, что часто она оказывается менее эффективной, чем парламентская. Вне всякого сомнения, и парламентская система весьма несовершенна. Тем не менее при всех своих недостатках парламентская система обеспечивает более устойчивые элементы контроля за деятельностью тех, кто на тот или иной период оказывается у руля исполнительной власти.

С этой точки зрения деятельность правительства Евгения Примакова конца 1998-го - начала 1999 года, в большей степени сформированного парламентом, можно признать неожиданно удачным опытом.

В средне- и долгосрочной перспективе парламентские системы формирования органов исполнительной власти оказываются, очевидно, более эффективными, чем президентские.

Однако есть кое-что существенное, что мешает нам перейти к парламентской системе достаточно быстро. Парламентские системы являются сравнительно эффективными в обществах социально, этнически и конфессионально однородных. В обществах неоднородных они далеко не всегда оказываются эффективными.

Попытки искусственного поддержания неэффективных политических систем в соответствующих обществах приводят как к крушению таких систем, так и к дроблению таких обществ на более однородные части. Ярким примером такого крушения стал распад Советского Союза, десятилетие которого отмечалось недавно.