Дмитрий Чубашенко
Парламентское большинство – основная власть в Молдавии. Фотоc c сайта www.agora.md
23 декабря в Кишиневе прошла инаугурация нового президента Молдавии Игоря Додона. Процедура вступления в должность пятого президента после провозглашения независимости главы республики сильно затянулась. После 13 ноября, когда Додон выиграл второй тур президентских выборов, Центральной избирательной комиссии, обычным судам и Конституционному суду понадобился месяц, чтобы признать результат выборов, а затем парламент еще на 10 дней затянул саму официальную церемонию вступления в должность главы государства.
Для сравнения: Вадим Красносельский, которого избрали президентом Приднестровья 11 декабря, официально вступил в должность уже 16 декабря.
Притом что в Молдавии уже был избран новый президент, уходящий – Николай Тимофти, парламент и правительство в ноябре-декабре провели ряд важных решений, с которыми Додон был не согласен. Тимофти назначил новым генеральным прокурором сроком на семь лет Эдуарда Харунжена, который считается ставленником координатора правящей коалиции, олигарха Владимира Плахотнюка. В Кишиневе был открыт офис связи НАТО. Парламент утвердил пенсионную реформу, которая предусматривает повышение возраста выхода на пенсию, и бюджет на 2017 год. Додон протестовал против всех этих решений, но как-то помешать их принятию был не в силах. Демонстративная задержка со вступлением избранного президента в должность и принятие правящим большинством в это же время решений, с которыми Додон не был согласен, должны были показать, «кто в доме хозяин».
Молдавию явно ожидают двоевластие и конфронтация между президентом с одной стороны и парламентом и правительством – с другой.
Молдавия – парламентская республика, в которой глава государства играет больше символическую роль. Реальная власть находится в руках парламентского большинства (57 из 101 депутата) и утвержденного им правительства.
Оба эти института власти контролируются Плахотнюком. Притом что легитимность всенародно избранного Додона намного превосходит легитимность крайне непопулярного парламентского большинства, у «оппозиционного» президента мало реальных рычагов для продвижения своей политики.
Очередные парламентские выборы должны состояться лишь в конце 2018 года. Если Плахотнюк и согласится на досрочные выборы, то предварительно попытается изменить избирательную систему, с тем чтобы половина депутатов избиралась в одномандатных округах. Рейтинги доверия парламента, правительства и правящего большинства не превышают 10%, и при действующей системе, когда вся Молдавия является одним избирательным округом, в котором люди голосуют за партийные списки, у партий власти нет шансов сохранить свои позиции. Введение смешанной системы открывает простор для «скупки» Плахотнюком и следующего парламента.
За неделю до инаугурации Партия социалистов (ПСРМ) провела съезд, на котором была принята отставка Додона с поста председателя (по закону президент не имеет права быть членом какой-либо партии). Вместо него на эту должность избрана экс-премьер Зинаида Гречаная. ПСРМ, с ее 24 депутатами в парламенте, остается в оппозиции, но при этом партия объявила, что продолжает считать Додона своим лидером.
После избрания Додон дал два десятка интервью, а на съезде ПСРМ выступил с речью, в которой планка обещаний президента и его партии была поднята очень высоко. Додон и социалисты настаивают на денонсации Соглашения об ассоциации между Молдавией и Европейским союзом, выступают за присоединение к Евразийскому экономическому сообществу. Они обещают решить приднестровскую проблему путем федерализации Молдавии и законодательно запретить идеологию унионизма – объединения с Румынией. Додон намерен поменять только что назначенного генпрокурора и закрыть офис НАТО. Но ни одно из этих обещаний не может быть выполнено, пока у власти остается нынешнее правящее большинство, которое проводит прямо противоположную политику – на интеграцию в ЕС, стратегическое партнерство с Румынией, а не с Россией, на укрепление связей с НАТО, против федерализации. Плахотнюк ни за что не уступит Додону контроль над Генеральной прокуратурой.
На своем съезде ПСРМ поставила цель самостоятельно получить большинство на парламентских выборах и сформировать «красное социалистическое правительство», которое вместе с президентом реализует планы партии. Но добиваться этой цели Додону и его партии придется во враждебном окружении, в условиях двоевластия, при котором реальные рычаги управления находятся у парламента и правительства.
По процедуре парламент может быть распущен, если он три месяца не принимает законы или два раза подряд не может утвердить правительство. Теоретически Додон может попытаться спровоцировать такой ход событий или инициировать референдум о расширении своих полномочий, но и у парламента с Конституционным судом есть возможность начать процедуру отстранения президента от должности. В качестве последнего аргумента у «проевропейской» власти всегда есть в резерве «кишиневский майдан», с помощью которого можно свергнуть неугодного президента.
Победа Додона на выборах не была убедительной. При явке в 53,45% за кандидата ПСРМ проголосовало 52,11% избирателей, или 28% от их общего числа. Кандидат правых прозападных сил Майя Санду получила всего на 68 тыс. голосов меньше, чем Додон. Эти силы критикуют «режим Плахотнюка» со своих позиций за «недостаточную проевропейскость», но они противостоят новому президенту точно так же, как «проевропейская» власть. На левом же фланге у Додона и ПСРМ, объявивших о намерении самостоятельно победить на следующих выборах, союзников нет. Бойкотировавшая выборы Партия коммунистов экс-президента Владимира Воронина заявила о непризнании Додона новым руководителем Молдавии. Против лидера «Нашей партии» Ренато Усатого, поддержавшего Додона во втором туре выборов, возбуждены уголовные дела, и он вынужден скрываться в России. Возможно, Додон и готов был бы помочь Усатому вернуться в Молдавию, но контролируемые Плахотнюком прокуратура и суды не позволят этого сделать.
Противником Додона выступает и Запад, который продолжает поддерживать действующую власть и относится с большим подозрением к Додону с его антизападной и пророссийской риторикой. Запад много инвестировал в проевропейский курс Кишинева и просто так отказываться от этого не собирается. Готова ли будет новая американская администрация признать интересы России в этом регионе, как это может повлиять на расклад сил внутри Молдавии, на ее внешнеполитический вектор, сегодня предсказать нельзя.
У Додона еще есть возможность одним ударом разрубить гордиев узел противоречий между президентом и парламентом, издав указ о роспуске парламента, апеллируя к полученной на выборах легитимности и обратившись за поддержкой к согражданам. Однако новый президент не готов на такие конфронтационные шаги. Он выбрал путь конформизма, который избавит Молдавию от резких потрясений, но обещает ей долгое, вязкое противостояние президента и правящего большинства до очередных парламентских выборов.
До сих пор у Додона очень хорошо получался пиар, но после вступления в должность президента ему нужно делать и реальные дела, показывать конкретные результаты. Конечно, он может просто повторять: «Я хочу сделать то-то и то-то, но мне мешают парламент и правительство, поэтому все должны проголосовать на следующих выборах за ПСРМ, чтобы мы работали в унисон», но в таком случае бессилие и бездействие президента очень быстро станут очевидными для всех. В худшем случае Додона обвинят в сговоре с Плахотнюком.
Многие избиратели голосовали не столько за Додона, сколько против Санду, выбирая, как им казалось, меньшее зло. Если же новый президент не сможет проводить реальную политику, а продолжит заниматься пиаром и перетягиванием одеяла на свою партию, он рискует очень быстро растерять поддержку людей. Это будет очень плохо не только для самого Додона, но и для Молдавии в целом. Если нынешняя власть своими некомпетентностью и коррумпированностью убила у людей веру в парламентские партии и проевропейский курс, то провал Додона может убить у них веру во всенародные выборы президента, который будет восприниматься как голый король, и в «пророссийский курс», который окажется такой же химерой, как и «проевропейский».
