В Туркменистане готовятся законно увековечить институт авторитаризма

Гурбангулы Бердымухамедов уделяет свободное время  верховой езде вместе с внуком Керимгулы.   Фото с сайта www.turkmenistan.gov.tm

Основной закон страны начиная с 1992 года меняют уже в шестой раз.  В Туркменистане не то чтобы нет правового общества, нет и правового государства. В конце весны 2016 года начнется новая страница в истории Туркменистана: из президентской республики де-юре государство станет квазимонархией де-факто. Подрастает внук президента Гурбангулы Бердымухамедова – Керимгулы, которому уже целуют руку  сановники из окружения главы государства – Аркадага (Покровителя).

В попытке править вечно или передать власть по наследству нет ничего экстравагантного. Еще Никита  Хрущев, отстраненный от власти вчерашними друзьями,  как-то заметил: «Есть водка, есть женщины, но самый страшный наркотик – власть». Ни один из советских лидеров не уходил с поста добровольно. Сегодня  фактически пожизненно правят президенты Казахстана и Узбекистана Нурсултан Назарбаев и Ислам Каримов. Со своим сыном Колей везде появляется бессменный Александр Лукашенко. Вторым президентом Азербайджана стал сын Гейдара Алиева – Ильхам. Готовит себе семейного наследника объявленный недавно пожизненным президент Таджикистана Эмомали Рахмон.

Первая демократическая туркменская Конституция 1992 года писалась при тесном сотрудничестве со специалистами Института государства и права Российской  академии наук. Туркменбаши (титул первого президента Сапармурата Ниязова) ее неоднократно нарушал, а затем и вовсе перечеркнул, получив  в 1999 году право на пожизненное правление. Туркменбаши опасался, что со сменой власти в Москве (приход в 2000 году  В.В. Путина) последует и смена власти в Ашхабаде, как это было в советское время. Путч министра иностранных дел Туркменистана Бориса Шихмурадова в 2002 году подтвердил его опасения.  В нем Туркменбаши открыто обвинил Россию, а затем, в апреле 2003 года,  пошел на предложение Путина продать все имеющиеся запасы туркменского газа России, но в обмен на аннулированное   Соглашение о двойном гражданстве с Россией.

Прямая связь между опасением подчинения России и переходом к квазимонархии имеет место и при Бердымухамедове. Разница только в том, что его пожизненное правление не объявляется и оформляется задним числом.  Так, решение о новой Конституции было принято  через два месяца (в мае 2014) после подписания Договора о вхождении Крыма и Севастополя в Россию (март 2014-го). Через два года поисков, сочинения новых законов и указов  замене подлежит 26 статей. Но значительная их часть не нова. Использовалось то, что не вошло в проект 2008 года, к примеру, продление срока правления президента с пяти до семи лет. Часть новых статей уже работала в текущем законодательстве. Отдельные новые статьи возникли путем механического разделения старой статьи на две части. Так появилась статья 2-я о независимости, нейтралитете, суверенитете и патронаже  ООН, которая прежде стояла в заключительной части  1-й статьи Основного закона.

Параллельно в этот двухлетний период  шло отдаление Туркменистана от России в политике, хотя на словах она всегда – стратегический партнер. За последние два года ни с одним из государств мира второй президент Туркменистана не преуспел испортить отношения настолько, насколько это получилось в отношениях с  Россией.  Аркадаг конституционно запретил двойное гражданство (поправка 2015 года), дипломатично отказался от получения российской военной помощи для охраны границы с Афганистаном   (визит Лаврова в 2016 году), затягивает решение вопроса бипатридов   2016 год); отказался от поиска компромисса по цене на газ для России (решение «Газпрома» 2015 года), вынудив Россию свернуть 25-летнее соглашение по экспорту туркменского газа в РФ (2016), которое ранее был вынужден подписать Туркменбаши. Бердымухамедов тайно и явно сотрудничает с НАТО, с Вашингтоном;  в отличие от осторожного Туркменбаши продавливает неприемлемый для Москвы проект Транскаспийского трубопровода, намереваясь в обход России экспортировать  газ в Турцию и Европу.

России к авторитарным соседям не привыкать, она и среди них «своих не сдает». Памятуя об этом, Аркадаг любезно пригласил президента России Владимира Путина в Ашхабад. Но сегодня у Туркменистана больше дел с США. Через год-другой до границы с Афганистаном  будет построена туркменская  ветка ТАПИ (трансафганского трубопровода). Без  гарантии безопасности США эта работа будет напрасной. Туркменская армия не имеет опыта боевых действий. В отличие от, например, узбеков, в северном Афганистане у Бердымухамедова нет  мощной военной группировки, способной стать буферной зоной безопасности. Больше того, туркмены Афганистана (потомки бежавших от сталинской коллективизации) происходят из племен, которые называют в окружении Аркадага нечистокровными.

Как и Туркменбаши,  Бердымухамедов больше занят внешними, чем внутренними делами. В 2015 году внешняя занятость  президента в среднем в четыре раза превосходила его работу внутри государства.  Проект новой квазимонархической Конституции Бердымухамедова в первую очередь адресован внешнему миру. В самом Туркменистане он мог бы быть объявленным пожизненным хоть завтра вне всякой конституции. Кстати, еще  25 октября 2010 года глава Центризбиркома предложил, чтобы Бердымухамедов правил вечно. Но он стыдливо избегает сходства с Туркменбаши.

В американском сценарии квазимонарха Бердымухамедова подстерегают две коллизии. Первая в том, что США засидевшихся монократов, в отличие от России, «сдают». Трагична судьба Муаммара Каддафи с его «Зеленой книгой», приравненной к Корану (в Туркменистане ее аналог – «Рухнама»). Не завидно положение Башара Асада, наследовавшего власть отца –  друга СССР.  Исключение – классические традиционные монархии, но при условии интереса США. И такой интерес  к Туркменистану  у США есть. На пространстве свыше 700 км, топографически открытом для фронтального вторжения, США могут защитить Туркменистан от радикальных группировок Талибан, «Аль-Каиды» и «Исламского государства» (организаций, запрещенных в РФ).  По результатам визита в ноябре прошлого года в Центральную Азию госсекретаря США Джона Керри создана специальная переговорная площадка «C+1» (Центральная Азия + США) и есть намерение подготовить военное соглашение. За оказание этой услуги США не просят Бердымухамедова поступиться нейтралитетом и суверенитетом. Но рано или поздно кульминацией сотрудничества станет появление  США на Каспии.  Без движения к этой цели квазимонархия Бердымухамедова для США неинтересна.  Если же цель начнет реализовываться, Туркменистан неизбежно ждет демократизация, а значит, и отмена ныне принимаемой Конституции.

Впрочем, по поводу того, что Аркадаг в плане авторитарных наклонностей – это мягкая копия Туркменбаши, ни у кого на Западе и в США иллюзий нет. Перечислять критические оценки его работы  авторитетными международными организациями не хватит места. При этом мало кто муссирует тему неконституционного прихода к власти Бердымухамедова после кончины Туркменбаши в 2006 году. Наверное, эту туркменскую специфику ему простили, полагая, что к власти пришел реформатор.

Ученик превзошел учителя. Он  действует в правовом поле. Посудите сами: в проекте новой конституции, чтобы стать президентом, теперь не обязательно иметь 15-летний стаж работы в государственной сфере.  Это дорога юному внуку президента. Но, если брать шире,  Конституция становится  более демократичной, она открывает путь к власти не только чиновникам.  И пожизненного правления новый проект явно не конституирует. Для этого просто снята планка верхнего ограничения на возраст кандидата в президенты (70 лет), с благородным призывом  не дискриминировать кандидатов в президенты  пожилого возраста.

Внутри страны нет ничего, что могло бы подталкивать или тормозить Бердымухамедова  стать квазимонархом. Как и Туркменбаши в преддверии получения пожизненного президентства, Бердымухамедов тасует колоду,  еженедельно отправляя в отставку по одному или несколько высокопоставленных чиновников. Отставки обнадеживают молодежь – послушанием получить доступ к власти.  

Есть лишь один сугубо внутренний фактор, подталкивающий Бердымухамедова к квазимонархии, – его собственное старение и желание почивать на троне. Коэффициент динамики политической активности в первый срок правления Бердымухамедова (2007–2012) был примерно в два раза выше, чем у Туркменбаши в год получения им статуса самодержца (1999). Это и понятно, тогда Аркадагу было 50. А теперь, как и Туркменбаши в 1999 году, ему исполняется 59 лет. Темпы активности у начавшего стареть Бердымухамедова  сократились  в два раза.

Но если бы дело было только в Бердымухамедове. В сравнении с проектной поправкой парламентское решение о пожизненном президентстве Туркменбаши  выглядит детской шалостью. Теперь речь идет не о внеконституционном временном сохранении власти конкретного человека вплоть до его кончины, а о попытке законно  увековечить институт авторитаризма, с большой вероятностью уклона в геронтократию.  Это без преувеличения историческая поправка. Не только Бердымухамедов, но и любой другой новый президент (его внук или геронтократ из его окружения)  получает право  править пожизненно, конечно, используя непобедимый президентский ресурс на постановочных альтернативных выборах.