Игорь Панкратенко
Эмомали Рахмон остался без дееспособных конкурентов на легальном поле. Фото со страницы президента Таджикистана в Flickr
Торговля лояльностью является привычным занятием восточных политических элит. Рано или поздно сколько-нибудь серьезные переговоры в любой точке Ближнего или Среднего Востока – от Бейрута до Кашмира, от иракского Анбара до Ферганской долины – подходят к вопросу: сколько будет стоить позиция местных влиятельных игроков в том или ином вопросе?
Это не коррупция в привычном нам понимании и уж тем более не некая специфическая «восточная продажность». Это местная особенность менталитета, согласно которой политик должен в первую очередь заботиться о себе, во вторую – об интересах своего клана, в третью – об интересах союзников. Затем – о сохранении своего влияния на подконтрольной ему территории. И уж только потом, если «дойдут руки», – об интересах стороны, заключающей с ним сделку.
В рамках данной схемы состоявшееся 29 сентября решение республиканского Верховного суда о признании Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) террористической организацией и запрете ее деятельности на территории страны выглядит логически безупречным. Единственный более или менее дееспособный конкурент правящего клана выбит с политического поля. Выбит с треском, поскольку предъявленные руководству партии судом обвинения в «совершении преступлений, носящих террористический и радикальный характер, а также распространении информации провокационного характера» дают основания разгромить все местные отделения и надолго отбить у активистов ПИВТ охоту заниматься политикой – тюремных сроков бы избежать.
Вооруженный побег из Душанбе экс-заместителя министра обороны генерал-майора Абдухалима Назарзода с группой своих сторонников – сопровождавшийся как человеческими жертвами, так и массой странностей – официально объявлен таджикскими властями попыткой мятежа, инспирированного ПИВТ и некими анонимными «зарубежными инвесторами». О чем президент Рахмон и заявил с трибуны 70-й Генеральной Ассамблеи ООН. Заодно уж, пользуясь случаем, власти возложили на ПИВТ ответственность и за все наиболее громкие инциденты последних лет – от вооруженного выступления в Раштской долине осенью 2010 года и июльских 2012 года беспорядков в Хороге до, как говорится в заявлении Верховного суда, «водружения флага террористической группировки «Исламское государство» (запрещенная в РФ и ряде других стран экстремистская организация) в Нуреке и Шаартузе».
Итак, разработанная в кабинетах «Кохи Миллат» – президентского дворца – и реализуемая как минимум с 2007 года операция по устранению с политического поля как ПИВТ, так и других активных игроков, подписавших в 1997 году в Москве межтаджикское соглашение о мире и согласии между правительством и Объединенной таджикской оппозицией, практически завершена. С выигрышным для президента Рахмона и правящего клана счетом. Дееспособных политических конкурентов на легальном уровне у них больше нет. Как приятный бонус – освободилось и несколько источников финансовых доходов, ранее контролируемых оппонентами. Естественно, большая часть отойдет под контроль президентского клана. Но есть и чем наградить «вассалов», сохранивших в сентябрьские дни «мятежа Назарзода» верность нынешней власти.
Но воспринимают ли обитатели «Кохи Миллат» эту победу как безоговорочную? Столь наивных простаков там нет, не выживают они в тех коридорах, порой – в прямом смысле. И Рахмон, и его окружение понимают, что наиболее серьезные проблемы начинаются именно сейчас. Прежде всего если раньше «иностранные спонсоры» ПИВТ большей частью проходили по части мифологии, то сейчас осевший в Стамбуле Мухиддин Кабири и его окружение вполне могут заняться их поиском для продолжения борьбы всерьез. И если раньше лидер ПИВТ этого максимально избегал, стремясь придерживаться неких рамок, в том числе негласных договоренностей с официальным Душанбе, то сейчас от обязательств перед Рахмоном Кабири считает себя свободным.
К тому же огромная таджикская диаспора в России – как ее «постоянный», так и «временный» состав из сезонных рабочих – к Рахмону и его клану относится, мягко говоря, нелояльно. Поскольку именно его считают виновником того, что им приходится бросать семьи и ехать на заработки. До определенного момента властям удавалось как-то убедить их, что проблемы гастарбайтеров в России связаны с официальной позицией Москвы, не желающей подписывать хоть какие-то соглашения о социальных гарантиях для рабочих-мигрантов. Сегодня этот аргумент уже почти не работает. Большей частью представители оппозиции ограничивали свою активность российской столицей, но сейчас они намерены перенести свою пропагандистскую деятельность в регионы, привлекая к своей деятельности тех, кто работает вдалеке от Москвы. А значит, получая дополнительные и финансовые, и политические, и людские ресурсы.
И, наконец, пусть центральные органы и региональные отделения ПИВТ разгромлены, но ее электорат не исчез. Пусть ряд бывших полевых командиров, пошедших на подписание соглашений с властью, к сегодняшнему дню и ликвидирован, но их сторонники остались. Сейчас они спешно уходят в подполье. Их консолидация и, естественно, радикализация – лишь вопрос времени. Что остается делать Рахмону и его окружению перед лицом этих угроз? Возвращаться к соблюдению принципов московского соглашения 1997 года? Урезать свои доходы, вкладываясь в экономику страны? Так не за то ведь боролись, почти десятилетие методично зачищая политическое и экономическое поле от конкурентов. Значит, пришло время «подумать о стране», о сохранении контроля над территорией. То есть поторговать лояльностью с внешними игроками.
Но здесь проблема. Интерес у США к постсоветским республикам Средней Азии, конечно, ничуть не ослаб. Но вот свободных ресурсов для активной деятельности в регионе у них пока недостаточно, у администрации Белого дома есть куда более актуальные вопросы – на том же Ближнем Востоке и в Юго-Восточной Азии. Вашингтон в регион, без всяких сомнений, еще вернется, но чуть позже. Но вот этого «чуть позже» у Рахмона почти нет, нужно сейчас.
Пекин сегодня главный кредитор и инвестор для Таджикистана. Но твердых гарантий сохранения власти Рахмону это не дает. Поскольку для Китая фамилия действующего президента Таджикистана принципиального значения не имеет. То самое: «Неважно, какого кот цвета – черный он или белый. Хороший кот такой, который ловит мышей», – выражение Дэн Сяопина на XIII съезде КПК, ставшее фундаментальным принципом китайской внешней политики.
Остается Россия. И он сегодня лихорадочно пытается продать себя Москве как единственного гаранта безопасности и стабильности Таджикистана перед лицом «исламистской угрозы», «опасности расширения в сторону Таджикистана экспансии «Исламского государства». Активно спекулируя при каждом удобном случае – даже с трибуны ООН – на столь модном ныне тренде «цветных революций, организованных игроками извне». Не забывая, само собой, многозначительно намекать о своем благожелательном отношении к идее возможного присоединения – на определенных, конечно, условиях в виде политических, финансовых и иных преференций – к ЕАЭС. Что, естественно, вызывает восторженную ажитацию у части российской экспертной публики, далекой от восточных реалий.
По сути, сделка, предлагаемая России правящим в Таджикистане кланом, выглядит весьма незатейливо: возможность расширить свое военно-политическое присутствие в стране, вплоть до уступки части суверенитета, в обмен на гарантии сохранения Рахмона и его близкого окружения у власти. При этом как само собой разумеющееся таджикская сторона рассчитывает, что Москва заодно возьмет на себя финансирование местной экономики – при сохранении нынешней правящей элите как минимум нынешнего же уровня доходов, извлекаемых ею из страны.
Никакого внезапно прорезавшегося пророссийского курса Душанбе или же беззаветной его готовности бороться с «исламистской угрозой» и цветными революциями здесь и в помине нет. На торги выставлена лояльность правящей элиты, столкнувшейся с реальной угрозой из-за собственной же алчности и вероломства потерять власть. Причем лояльность эта весьма сомнительного качества. Стабильность Таджикистана, что ни говори, важный фактор региональной безопасности. Слишком уж много сходится на этой небольшой стране интересов, слишком тугой узел геополитических интриг сплетается на этой территории. Поэтому торг, разумеется, уместен. Но только не на тех условиях, что пытается навязывать сейчас Рахмон.
