Конкурс дизайнеров вместо диалога

Владимир Путин чувствует себя в компании Жака Ширака и Герхарда Шрёдера комфортнее, чем в кругу европейской бюрократии.
Фото Reuters

Перенос саммита ЕС–Россия с формальной точки зрения вполне объясним. Евросоюз не успел утвердить новый состав Еврокомиссии (КЕС), которая является важным участником российско-европейского диалога. И если стороны рассчитывают в ходе саммита добиться значимых результатов, тогда вполне логично, чтобы под ними стояла подпись новой КЕС. Но вот рассчитывают ли?

Москва, хотя и настаивает на техническом характере переноса саммита, тем не менее в его преддверии выражала озабоченность отсутствием прогресса по выработке соглашений о формировании с ЕС четырех общих пространств – в сфере экономики, научных исследований и образования, внутренней и внешней безопасности.

В условиях явного тупика, в который уперлись Россия и ЕС, намечая маршруты «дорожных карт» четырех пространств, предстоящий саммит грозил быть провальным. В «лучшем» случае лидерам России и ЕС пришлось бы собраться для протокольного фото, признать неготовность выполнить решения предыдущих саммитов и ограничиться надеждой на будущий прогресс «развивающегося партнерства». В худшем случае, принимая во внимание провал основной повестки дня, каждая из сторон возлагала бы ответственность за это на партнера, и на первый план вышли бы острые проблемы взаимоотношений и взаимная критика.

Предстоящий саммит, который состоится 25 ноября, как раз и покажет, насколько «техническими» были причины его переноса. В отличие от официальной российской дипломатии российские эксперты и обозреватели единодушны в том, что отложенный саммит свидетельствует о серьезных проблемах в отношении Россия–ЕС. Полбеды, если бы эти проблемы сводились к согласованию позиций по конкретным вопросам сотрудничества. Такие сложности существуют, и их немало. Но все-таки самое главное состоит в том, что, провозгласив курс на «подлинное стратегическое партнерство», на формирование общих пространств сотрудничества, Россия и ЕС так и не определили конкретных долгосрочных ориентиров. О каких «дорожных картах» может идти речь без конечного пункта назначения? Подходы сторон к будущему содержанию партнерства продолжают оставаться принципиально различными.

Сергей Ястржембский, представитель президента РФ по развитию отношений с ЕС, указав на важность дождаться нового состава КЕС, «проговорился»: Москву не устраивает перенос на Россию того же типа отношений, которые ЕС развивает с другими соседями. ЕС, со своей стороны, признает Россию важнейшим партнером, но не готов менять собственную логику распространения интеграционных процессов на пространство «нового соседства» и делать исключение для России. Боле того, основным критерием для развития сотрудничества ЕС считает приверженность и следование демократическим европейским ценностям. А в этом отношении европейская критика в сторону Москвы не только не ослабевает, несмотря на решения о выходе на новое качество сотрудничества, но явно усиливается. И здесь все сильнее слышен голос новых членов ЕС, поддерживающих соответствующую позицию Еврокомиссии. Так стоит ли рассчитывать, что позиция этих стран, не слишком-то заинтересованных в приоритетном развитии сотрудничества ЕС с Россией, внезапно изменится? Или на то, что новые комиссары ЕС окажутся более сговорчивыми, закрыв глаза на принципы отношений с партнерами и, в частности, с Россией, принятые в документах прежней КЕС?

Вопросы явно риторические, в том числе и для российских дипломатов и переговорщиков. Когда Путин призывает не только к знакомству с новой КЕС, но и к содержательному диалогу, между строк явно читается, что именно с таким диалогом и возникли проблемы. Кроме того, само содержание диалога остается неопределенным. Под видом «дорожных карт» каждая из сторон пытается продать традиционный продукт собственного изготовления, мало задумываясь об общих инновационных технологиях. Поэтому, если что-то и будет подписано на предстоящем саммите – это в основном будет касаться дизайна, но никак не начинки будущих отношений. За спиной у российских, да и европейских дизайнеров попросту нет инженерного бюро.

После саммита можно будет поспорить, хорош ли дизайн, и при необходимости что-то довести и улучшить. Но лучше бы честно обсудить общую концепцию партнерства, его критерии, стратегию и механизмы. Это, конечно, не задача для одного саммита, но единственная возможность сближения и выхода, пусть не слишком быстрого, на общие интересы и результаты. Эксперты утверждают, что Россия и ЕС не смогут, например, сформулировать общую концепцию европейской безопасности, подобную стратегии самого Евросоюза. В сфере внутренней безопасности разногласий не меньше. Но если это действительно так, тогда зачем говорить о каком-то общем пространстве безопасности┘ Достаточно признать, что оно уже существует – в виде угроз, вызовов и проблем. И сотрудничать адресно, там, где это априори выгодно и России и ЕС. Не самый оптимальный вариант, но лучше, чем попытки прикрыть неспособность к взаимодействию новой политической фразеологией «подлинного стратегического партнерства» и «общих пространств».