Петр Спивак
Вацлава Нижинского называли человеком-птицей. Вот только воздуха ему не хватало. Фото 1910 года
Антон Рафаэль Менгс, немецкий художник, родился 12 марта 1728 года (ум. 1779) и стал одним из столпов почти что классицизма – с приставкой «нео». В состав его имени входит Рафаэль – и новым Рафаэлем Менгса часто называли. Современник барокко, он противопоставлял ему благородную сдержанность. Написал трактат «Мысли о прекрасном и о вкусе в живописи», с ретроспективным взглядом на природу прекрасного, которая была внятна древним грекам и мастерам Возрождения. Это теория. А практика? В числе его работ есть фреска «Юпитер целует Ганимеда» – реплика (если не копия) найденного в Помпее оригинала, принятая большинством публики за таковой. Классика – материя коварная.
Менгс считал, что задача художника – собирать рассеянные в мире частицы идеального. Но, может быть, интереснее то, что по ходу этого занятия скажется само собою, ненароком. Английский композитор Томас Августин Арн, появившийся на свет 12 марта 1710 года (ум. 1778), писал в основном оперы и театральную музыку. А одно его сочинение стоит особняком. Это гимн «Правь, Британия, морями» на стихи Джеймса Томсона, где волны (waves) зарифмованы со словами о том, что британцы никогда не будут рабами (slaves). Момент истины.
Но ведь это можно и к художнику применить, к его свободным исканиям, не так ли? В том числе и к праву пересмотра классических образцов. Этим как раз и занимался родившийся 12 марта 1889 года русский танцор и хореограф Вацлав Нижинский. Выходец из семьи танцовщиков, обновивший тот вид искусства, который, согласно привычному нашему восприятию, к перепевам канонических образцов как раз и сводится. Бросить им вызов – значит почти наверняка обречь себя на драматическую судьбу. Так оно и получилось. К счастью, на дворе был Серебряный век, и для Нижинского нашлось место – в труппе Сергея Дягилева. И куда ни посмотри, во всем Нижинский принадлежал не к доминирующему началу, а к неформальному меньшинству. И в творчестве – он поставил знаменитый балет «Весна священная» на атональную музыку Игоря Стравинского. И в интимной жизни, если говорить об отношениях с тем же Дягилевым. Явления параллельные и даже соприродные, зеркала и метафоры друг друга. И где-то рядом – край, гибель. «Человек-птица», «восьмое чудо света», Нижинский умер в 1950-м в лондонской клинике для душевнобольных. Давно известен этот диагноз: убивает отсутствие воздуха.
Частная подробность: на «Весну священную» откликнулся своею картиной Николай Рерих. И здесь, памятуя о его художественно-философских увлечениях, впору по-новому взглянуть на явления, нередко находящиеся – прибегну к минимальной, предельно общей формулировке – в проблемных отношениях с теми или иными формами познания.
Сегодня исполняется 150 лет со дня рождения классика русской и мировой науки Владимира Вернадского (1863–1945). Классик, действительно, без всякого преувеличения. Основоположник новой научной дисциплины – биогеохимии. Один из первых, кто понял значимость радиоактивных изотопов и занялся налаживанием их разведки и разработки. Но это только одна сторона его деятельности.
Вернадский – многомерная, парадоксальная фигура. Подумать только: академик Императорской Академии наук, и он же – не только действительный член советской Академии, но и лауреат Сталинской премии. И это при том, что по взглядам своим Вернадский был не то что не коммунист, но один из лидеров проклинаемой на всех углах буржуазно-либеральной партии кадетов! Что же случилось, как все это объяснить? Я имею в виду не только и не столько вопрос о том, почему его не тронули, – тут есть, например, ядерный аспект. Но какова была у самого Вернадского внутренняя мотивация?
Ответ на это, конечно, с кондачка не дашь. Но некоторые предположения возможны. Когда надежды на скорое свержение большевиков исчезли, Вернадский как бы переменил стратегическую задачу. Теперь она состояла в том, чтобы хоть в чем-то сохранить преемственность в науке, в основах жизни интеллигенции. И здесь существенную роль сыграло его убеждение в том, что человеческий разум – сила геологическая по своему масштабу. Она сильнее социально-политических факторов. Вернадский остался в советской системе, словно вмороженный в нее. Примерно такого же рода перемена произошла у многих философов-веховцев (а к «Вехам» принадлежал, например, родившийся 12 марта 1866 года философ и правовед Павел Новгородцев, тоже кадет, который умер в эмиграции в 1924-м). Это течение, возникшее под лозунгом «смены вех» и вошедшее в историю как сменовеховство. По сути дела, тоже обживание советской системы, врастание в нее в надежде обратить страну на истинный – евразийский – путь...
Что в сухом остатке, кроме радиоактивных изотопов? Ноосфера, человечество как геологическая сила. Все так. И здесь же – приоритет целого по отношению к частному. В сущности, то самое, чего ужаснулся Вернадский в своих знаменитых послереволюционных дневниках.
Дарья Гармоненко 
