Дарья Курдюкова
Инсталляция Яна Гинзбурга превращает Доску почета в комнату гениев. Фото агентства «Москва»
Выставка «Секретики: копание в советском андеграунде. 1966–1985» – из числа «гаражных» проектов, основанных преимущественно на обширном архиве современного искусства, что хранится в этом музее. Команда «Секретиков» – куратор Каспарс Ванагс в сотрудничестве с кураторами «Гаража» Валентином Дьяконовым, Андреем Мизиано и Сашей Обуховой, архитектор Рихардс Фунтс и исследователи Валерия Диденко и Ольга Широкоступ – сравнили принцип детской игры в секретики с неофициальным искусством, а его – и с неофициальными же духовными практиками, и даже с оздоровительными экспериментами. Получилось тесно.
По мысли устроителей, все это должно предстать на выставке «единой экосистемой». По форме это похоже на некую (не)жилую единицу модульной сборки. Деревянные кресла, «архивные» телевизоры и кое-где – занавески из веревочек, не то чтобы структурирующие напичканное всем и вся коммунальное пространство.
«Начинка» – работы Риммы и Валерия Герловиных, группы «ТОТАРТ», Юрия Мамлеева и т.д. – взята в скобки: с одной стороны, это фрагмент из научно-популярного фильма «Семь шагов за горизонт», снятого в 1968-м Феликсом Коробовым и повествующего о суперспособностях выбранных героев; с другой стороны, это сделанная специально к выставке Яном Гинзбургом «Комната гениев». Инсталляция – импровизация на тему Доски почета, превращенной в комнатушку, где соседствуют, к примеру, Геродот, Гюго и Горький, а с другой стороны оказываются сделанные в 1960–1970-е психиатром Лазарем Сухаребским снимки людей с мимическими расстройствами.
«Секретики» играют на социально-культурологическом поле, и неофициальное искусство волей организаторов и архитектора стало – буквально – почти неотделимо от хиппи, экуменизма или, скажем, от самиздатского «Русского народного лечебника», где для лечения ревматизма наказано «взять четверть фунта /американского/ аконита». Возможно, принцип основан на том, что для многих неофициальных художников творчество было частью повседневной жизни.
Поэтому львиную долю экспозиции занимают документации акций. Группа «Мухомор» выдает себе разрешение ЦК КПСС, чтобы провести «Раскопки» (по названию работы) в Одинцовском охотхозяйстве: выкопали «мухоморы» проведшего там ночь своего товарища Свена Гундлаха. Концептуалист Юрий Альберт ходил по домам с «Помощью по хозяйству». Вячеслав Ахунов конспектировал лекции по марксизму-ленинизму, представляя, каково это – носить идеологию. Или вот перед вами «Тысяча двести сорок второй гробик отринутых стихов» Дмитрия Александровича Пригова, машинописный сборник с нечитабельными по причине того, что по периметру схвачены степлером, страницами.
То, что делалось играючи, смешано с тем, что было вроде бы всерьез. Иногда кураторская воля, кажется, подавляет сделанное художниками. Когда вам показывают лирические рисунки покойной Валентины Кропивницкой с ее характерным почерком и узнаваемыми персонажами, в экспликации все это сравнивают с «репортажем из утопических зарослей «Заповедной территории» из статьи Андрея Сахарова «Мир через полвека», а героев Кропивницкой неожиданно – в том числе с мутантами. Статья Сахарова вышла в Нью-Йорке в 1974-м, на русский язык была переведена в 1988-м. Рисунки Кропивницкой – 1975 и 1977 годы. Но главное, такие сравнения кажутся навязанными этим рисункам. И как зритель ходит по лабиринту этой версии эпохи, так некоторые художники оказываются в лабиринте кураторских концепций.
комментарии(0)