Ольга Галахова
Кажется, они смеются над тем многозначительным театром, в котором актер ждет выхода на сцену, чтобы величественно пройти к столу. Фото РИА Новости
Режиссер Йоанн Буржуа и компания «Маленькие часы» разрабатывают театральный язык, сближая сценическое движение с акробатикой и цирком. И при этом создают особое поэтическое пространство.
Два симметричных черных короба, поставленные справа и слева, кажутся скромным сценографическим решением. Никакой вроде театральной функциональности, кроме как поддержать симметрию мизансцен. Ан нет, в эти черные ящики проваливаются артисты, чтобы балансировать, словно в невесомости. Они как бы в подсвеченном большом аквариуме испытывают пространство. Есть ли тут дно?
Вот появляются похожие на рабочих сцены двое из дверей и тут же исчезают, чтобы обнаружиться в противоположной точке сцены. Пытаешься вглядеться, те ли это два актера, которых только что видел на другом конце подиума... Вглядываешься, вытягиваешь шею из зрительного зала, но сознательно приглушенный свет не дает возможности разгадки. Ловишь себя на чувстве, знакомом тем, кто работает в театре. Когда долго идут репетиции, особенно постановочные и световые, когда голова идет кругом у всех от режиссера до рабочего, ты вдруг не узнаешь никого, не понимаешь, где появился актер, а где монтировщик, куда делся актер N... Ах, да вот же он!
Это смущение, когда знакомое и привычное обретает магию закулисного очарования, загадки, неожиданности, то чувство, из которого, кажется, рождается прелестный французский спектакль. Помимо того что объединяет театральное братство европейского театра – кулисы как место суматохи, чудес и их разоблачения, – компания «Маленькие часы» и режиссер Йоанн Буржуа разрабатывают свой театральный язык, сближая сценическое движение с акробатикой, цирком. Французский современный театр любит выходить на смежные территории. Однако в случае с «Маленькими часами» дело не ограничивается, к счастью, лишь демонстрацией спортивных достижений, иллюзионистских кунштюков. Буржуа создает поэтическое пространство, в котором забавные чудаки полны удивления миром, где возможно существовать вне законов гравитации.
Из дверей справа и слева снова и снова появляются артисты, и уже понятно, что в спектакле заняты не двое, а семь или восемь актеров- акробатов. Кажется, сейчас они отчаянно шмякнутся, но нет, тела их неожиданно выталкиваются в воздух батутами, скрытыми от глаз зрителя. Сцена дышит приключениями в пространстве. Тут все неожиданно: появление актеров на сцене, их полеты, метаморфозы неожиданных пластических движений. Эльфы резвятся, обживая то, что попадет под руку и под ногу.
Кажется, они смеются над тем многозначительным театром, в котором актер ждет выхода на сцену, чтобы величественно пройти к столу. Тут ничего подобного быть не может. Столы и стулья в этом спектакле живут своей жизнью. Чуть пьяные предметы деформируются, чтобы рассыпаться. Стулья ненадежны, если кто-то на них рискует присесть: любая точка опоры преследуется режиссером. Вмиг актеры оказываются между обломков на полу.
Такой театр дышит особой нежностью к человеку – милому, забавному существу, постигающему легко, играючи искусство полета. С детской резвостью и шалостью актеры театра «Маленькие часы» превращаются в «летатлиных», испытывая радость и удивление от своих экзерсисов в воздухе сцены.
Сюжет здесь – трансформации в пространстве. Слова актерам почти не нужны, поскольку они постигают движение самими собой.
Спектакль дышит той французской традицией, в которой просвечивает нежность Жана Кокто, чудеса Филиппа Жанти, изящество Жана Луи Барро. Этот театр улыбается миру, как это умеют делать французы, очаровательно и легко.
комментарии(0)