Российскую премьеру "Вальпургиевой ночи" Джорджа Баланчина представил в Екатеринбурге Урал Балет

У этой «Вальпургиевой ночи» нет ни пряного эротизма, ни демонстративной виртуозности. Фото Елены Леховой с сайта www.uralopera.ru

Екатеринбургский театр оперы и балета (Урал Опера Балет) первым в России получил лицензию на эту постановку от Фонда Баланчина (Balanchine Trust), без санкции которого ни одна законопослушная труппа в мире не может похвалиться Баланчиным в афише. Перенос балета осуществила Дайана Уайт. В New York City Ballet при Баланчине она прошла путь от 16-летней дебютантки до примы. Танцевала и в «Вальпургиевой ночи». А сегодня является репетитором Balanchine Trust.

Даже среди любителей балета далеко не все знают, что в послужном списке Мистера Би (Джорджа Баланчина) есть «Вальпургиева ночь». В России танцевальная сцена из оперы Шарля Гуно «Фауст» вот уже 70 лет известна и любима в постановке Леонида Лавровского – с Паном, Вакхом, Вакханкой и прочей нечистью, зажигающей (если очень повезет с исполнителями) в эротическом угаре, какой только можно было себе представить на советской сцене.

Для Баланчина этот опус – из поздних. Впервые хореограф поставил его для «Фауста» Парижской оперы в 1975 году, а в 1980-м для руководимого им New York City Ballet создал самостоятельную одноактную версию – Walpurgisnacht Ballet.

Как показали премьерные спектакли, Урал Балет и Фонд Баланчина в выборе не ошиблись. Труппа и зрители получили настоящий шедевр, а хранители прав и стилистических канонов – достойных интерпретаторов. У этой «Вальпургиевой ночи» нет ни литературного сюжета, ни мифологических аллюзий, ни пряного эротизма, ни демонстративной виртуозности. Ее сюжет, цель и ценность – выразительность танца, вдохновленного музыкой. Соло, дуэты, ансамбли. 24 танцовщицы – от кордебалета к приме, кажется, в точности воспроизводят классическую балетную иерархию-пирамиду. Как и единственный солист, чья роль по отношению к балерине – служебная.

Облик классической танцовщицы – что во Франции, что в России или в созданном Баланчиным с нуля американском балете – аккуратно убранная головка. Вот и в «Вальпургиевой ночи» волосы примы собраны в строгий и лаконичный классический пучок. Но у кордебалета и корифеек – немыслимо – прыжкам и пируэтам вторят едва прихваченные простыми ленточками беззаконно развевающиеся хвосты. На танцовщицах нет балетных пачек. Постоянный соавтор Баланчина, дизайнер Каринска одела их в невесомые миди. Они колышутся в танце, их динамика и прозрачная легкость дают ощущение свежего ветра.

К доведенным до ликующего совершенства языку пуантного танца и архитектонике классического балета Баланчин добавляет свободной женственности. Она в едва заметных отступлениях от канона движений, поз и построений, в диагональном вихре финала, когда танцовщицы появляются с распущенными, вольно разлетающимися по плечам волосами. Такой финал побуждает иных говорить о феминизме. Но в спектакле нет феминизма как индикатора неизжитых проблем и комплексов. В нем есть свобода. Не агрессивная, не завоеванная в борьбе, а природная, естественная, не озабоченная своим правом и потому радостная, широко и легко дышащая. «Ведьмы» Мистера Би свободны эмоционально, свободны телесно. Тем удивительнее, что выразить это удается с помощью классической лексики и классических структур, сама природа которых – канон и условность.

С тех пор как балеты Баланчина стали появляться в российских театрах, не умолкают споры о том, даются ли нашим артистам его стилистика, особая музыкальность, не натужная, не самоценная, но непременная виртуозность. Выражение «русский Баланчин» стало синонимом провинциальной доморощенности. Спасибо уралочкам. А то комплекс неполноценности был бы нам обеспечен.

Помимо отрадного факта появления Баланчина в афише Урал Балета успех премьерной серии, на которую театр подготовил четыре состава, свидетельствует о том, что труппа переживает сейчас, пожалуй, самый плодотворный период. С одной стороны, она прочно вошла в пятерку лучших балетных трупп страны, о чем среди прочего говорят многочисленные, вот уже восьмой год, номинации на «Золотую маску». С другой – очевидны перспективы роста. До пресыщенности и стагнации еще далеко. 

Екатеринбург–Москва