В поисках первой скрипки

Обладатель второй премии Дмитрий Стопичев (справа). Фото Ирины Туминене

Название «Ауэр. Наследие» лапидарно отразило суть проекта, соединившего фестивальную и конкурсную части под эгидой имени Леопольда Семеновича Ауэра – основателя петербургской скрипичной школы с момента его деятельности в тогда еще совсем молодой столичной консерватории. В Петербург Ауэра, уроженца венгерского городка Весприме, пригласил сам Антон Рубинштейн, который услышал его в Лондоне в составе Квартета братьев Мюллер. Скрипач прожил в столице Российской империи полвека, столько же проработал и в Петербургской консерватории, в 1918 году эмигрировал за океан, оставив таких учеников, как Яша Хейфец, Мирон Полякин, Ефрем Цимбалист.

 Среди его литературно-педагогических работ такие книги, как переведенные «Моя школа игры на скрипке», «Интерпретация произведений скрипичной классики», (на английском – My Long Life in Music) и другие. Если учесть, что учителем Ауэра был сам Йозеф Иоахим, друг Иоганнеса Брамса, то генеалогия вырисовывается чрезвычайно любопытная. Именно на генеалогии, преемственности поколений сделан главный акцент в концепции петербургского фестиваля-конкурса. В буклете под именем каждого из членов жюри приглашенных звезд фестиваля можно было прочитать генетико-педагогическую цепочку, ведущую к «отцу-основателю» Ауэру. Председатель жюри конкурса и художественный руководитель фестиваля Михаил Гантварг, профессор Петербургской консерватории учился у Михаила Ваймана, тот – у Юлия Эйдлина, которого, в свою очередь, обучал струнно-смычковым премудростям сам Ауэр. А, к примеру, один из самых востребованных скрипачей современности Кристоф Барати оказался в древе Ауэра через учителя Эдуарда Вульфсона, учившегося у Натана Мильштейна. 

 Напоминает библейское «Авраам родил Исаака…». Такую прозрачность генеалогии исполнительской школы в России без ложной скромности и обиняков решили обнародовать, пожалуй, впервые. Она дала не только мощную информационную открытость, но одновременно предложила повод для дискуссий о том, насколько жизнестойкой и конкурентоспособной оказалась. Сами наследники этой традиции утверждают «специфичность» своей школы, наделяющей музыкантов особым рафинированным звуком, интеллигентным подходом к интерпретации, изящностью фразировки. В том же буклете можно было прочесть выдержку из российской рецензии на выступление Леопольда Ауэра: «У г-на Ауэра нет той силы, энергии, того размаха, которыми обладал покойный Венявский, нет той феноменальной техники, которою отличалась игра Сарасате, но у него есть не менее ценные качества; это – необыкновенные изящество и округленность тона, чувство меры и в высшей степени осмысленная музыкальная фразировка и отделка самых тонких штрихов». 

«Чувство меры» демонстрировали многие юные участники конкурса. Структура фестиваля-конкурса строилась на чередовании конкурсных туров и концертов мастеров, что давало слушателям идеальный вариант погружения в контекст, возможность «полевых исследований», наблюдений над феноменом жизни традиции, появлениtv в ней новых черт. Жюри и было собрано из тех, кто вхож в «круг Ауэра»: Михаил Гантварг, Чингиз Османов, Дмитрий Махтин, Давид Грималь, Ольга Мартынова, Любовь Стекольщикова. Француз Давид Грималь, получивший «прививку» школой Ауэра через своего учителя Филиппа Хиршхорна, учившегося в Ленинградской консерватории у Михаила Ваймана, высказал свои восторги не только от того, что впервые оказался в Санкт-Петербурге, но и от того, что попал в свою «семью». 

Не смог принять участие лишь Александр Фишер, ученик вышеупомянутого Михаила Ваймана, живущий сегодня в Швеции, которому врачи не рекомендовали лететь. Его место заняла Татьяна Либерова, педагог музыкальной школы Петербургской консерватории, среди учеников которой известный сегодня в скрипичном мире Илья Грингольц. На первый тур прибыли лишь 14 (из 24 участников), что облегчило работу жюри, но оставило общественность в легком недоумении по части международности. 

Должно, вероятно, пройти время и для того, чтобы потенциальные участники конкурса поняли, что принадлежность «древу Ауэра» и учителям петербургской школы – не непременное условие для попадания. Впрочем, это уже доказала обладательница третьей премии (2 тыс. долл.) Ефросинья Ефимова – выпускница Высшей школы музыки Республики Саха им. В.А. Босикова. Трое остальных финалистов – плоть от плоти петербургской десятилетки и консерватории в классе Михаила Гантварга. Самая младшая – 16-летняя Елизавета Глазунова, шлифующая сейчас мастерство у Чингиза Османова. Она исполнила в финале в сопровождении Санкт-Петербургского государственного академического симфонического оркестра под управлением Александра Титова Скрипичный концерт Чайковского, изначально посвященный Ауэру (впоследствии, как известно, посвящение было снято). Первая премия (5 тыс. долл.) досталась 28-летней Элине Друх, которая представляла Скрипичный концерт Александра Глазунова – самого долголетнего ректора Петербургской консерватории. В ее интерпретации чувствовалось и благородство, и интеллигентность, и прочность школы, направленной не на исполнительский нарциссизм, но на верность и служение тексту. 

Обладателем второй премии (3 тыс. долл.) оказался 22-летний Дмитрий Стопичев, «наследственный музыкант», его дедушка Владимир Иванович Стопичев – альтист, декан оркестрового факультета Петербургской консерватории. Музыкант выступил со Скрипичным концертом Яна Сибелиуса, щедро поделившись с публикой не только феноменальным звуком поразительной остроты, техничности, интуитивной силы и музыкальности, но и своей ярчайшей артистической индивидуальностью – тем, что движет традицию дальше, обогащая ее и делая достоянием всего мира. 

Санкт-Петербург