Григорий Заславский
Фото с официального сайта телеканала "Культура".
До него театральные критики так высоко не поднимались. Он поднял планку на практически недосягаемую высоту. Михаил Швыдкой – первый театральный критик, ставший министром культуры, а до того – руководителем ВГТРК, а теперь еще и послом по особым поручениям, представителем президента по самым что ни есть культурным и при этом еще и международным связям и нужно пропустить немало ступенек, чтобы вернуться к естественному для театрального критика движению по карьерной лестнице. Хотя и тут, учитывая, что театральный критик, за очень редкими исключениями, - национально детерминированный профессиональный выбор, он был успешнее многих. Талантливее очень многих – это безусловно, но еще и успешнее. Талант и успех – кому как не ему это знать – в театральной критике, как и в театре прямые, далеко не всегда пересекающиеся.
Михаил Ефимович – блестящий ум, блестящий рассказчик, выдающийся критик, специалист по американскому театру, о чем помнят и знают уже совсем немногие, хотя даже нынешние студенты ГИТИСа еще имеют счастливую возможность слушать его лекции по зарубежному театру. Среди многих других забот и дел, встреч, поездок, остроумных вступительных и пронзительно-щемящих прощальных слов, он находит время, чтобы немного попрофессорствовать. Я хорошо помню его лекции: мобильных телефонов еще не было, он всегда опаздывал и, радуя этим нас, каждый раз говорил: «Простите, я сегодня опоздал на 15 минут, за это отпущу вас на полчаса раньше». А минут через пять или десять просил прощения и бежал в деканат, потому что ему срочно нужно было кому-то перезвонить, возвращался и снова успевал рассказать что-то необычайно важное, интересное и полезное и снова просил прощения и отлучался на какое-то время. Но в эти короткие встречи, сокращавшиеся необходимыми разговорами по телефону, он успевал нам очень много всего рассказать. Его книжка о… она называется «Секреты одиноких комедиантов» и имеет подзаголовок «заметки о зарубежном театре второй половины ХХ века», но как всякая хорошая, настоящая книга – она не о режиссерах, американских, французских, английских, не о дальних перелетах, в начале 90-х, когда эта книга вышла, уже более или менее доступных, она – о себе, своих отношениях с театром, своей любви к театру, попытках разобраться, чем объясняется такая острая нужда в театре, он сам – герой этой книги, скромно держащийся в тени своих великих собеседников.
Блестящий – пожалуй, самое подходящее к нему слово, определение. Существительное. Блестящая лысина и блестящий ум, как будто немного виноватая улыбка – за то, что он знает больше или больше понимает, или сделал что-то не так и знает об этом. Я всегда считал и продолжаю так думать, да он и сам позволял не раз себе весьма самокритичные и самоироничные высказывания, но – редкий человек во власти, он – из тех уже немногих, кто знает, «что такое хорошо и что такое плохо». Ему, как всякому чиновнику и руководителю, конечно, приходилось не раз выбирать из двух не самое правильное и не самое хорошее решение, - но он понимал при этом, что это решение – не самое правильное. Или не самое хорошее. Но все эти неизбежные компромиссы - и это, пожалуй, самое главное, не изменили его невероятно доброй, сердечной природы. Власть, ее возможности, все ее плюсы он тут же бросал на пользу тем, кому эти самые возможности и плюсы были нужны, мгновенно отзываясь на любую, даже невнятно проартикулированную просьбу о помощи.
Когда он был министром, а до того – руководил телеканалом «Культура», а потом руководил… а после… и так далее, я всё это время был театральным критиком и журналистом и, как любой другой журналист, могу сказать, что ни до, ни после таких, как он, не бывало: во-первых, конечно, всегдашнее правило – он перезванивал всем. Тогда и журналистов было существенно меньше, это правда. Но все-таки это производило впечатление на молодые неокрепшие умы. Перезванивал, соглашался встречаться, отвечал на все вопросы. Интервью Швыдкого – мои самые любимые: можно было задать вопрос и уходить минут на десять, - он отвечал всегда подробно, обстоятельно, стараясь быть понятым и одновременно – совершенно уводил разговор в сторону от неприятных тем и на каждом следующем повороте все больше и больше располагал к себе – манерой, чрезвычайно доброжелательной, открытостью, уже упомянутым пониманием того, что и он понимает границы добра и зла и если переступает – то с пониманием… И обязательно вернется!
Говоря о Швыдком, нельзя не сказать о замечательном его таланте, таланте и умении (тоже не всегда соединяется) безнаказанно нарушать границы – жанров, например, представлений о том, каким может и каким не может быть чиновник. Специальный представитель президента умеет играть на фортепьяно и любит петь. Так, наверное, бывает. Был в Москве когда-то посол Финляндии – джазовый пианист. Швыдкой пошел дальше: не желая наступать на горло собственной песне, он открыл театр, который сперва ютился на окраине, а теперь переехал в самый центр Москвы и говорит со сцены (пока с рекламных плакатов), что жизнь прекрасна, одновременно – и поддерживая нынешнюю власть (для всех его работодателей), и не обижая всех своих друзей юности, некоторые из которых, вполне возможно, придерживаются иного мнения. Михаил Ефимович, среди прочих талантов, редких и замечательных, отличается верностью, почти невероятной в высоких политических, да и в обычных житейских кругах, да и просто в театре. Верностью, умением дружить не годами, а десятилетиями, дружить всю жизнь. Это – хороший повод спеть сегодня наконец в его честь.
комментарии(0)