Наталия Звенигородская
Выступление Нидерландского театра танца стало настоящей сенсацией фестиваля.
Фото предоставлено организаторами фестиваля.
Среди множащихся с каждым годом в России всякого рода танц-фестивалей петербургский Dance Open один из самых солидных. В апреле вот уже в шестнадцатый раз (в четвертый – на сцене Александринского театра) действительно именитые труппы показывают действительно интересные постановки.
Этой весной программу открыли сказка-квест «Снежная королева», созданная худруком Екатеринбургского балета Вячеславом Самодуровым, российская премьера знаменитого спектакля «Вирус Наарина» в исполнении израильской танцевальной компании «Батшева» во главе с Охадом Наарином, «Золушка» худрука Пермского балета Алексея Мирошниченко и «Буря» хореографа Кшиштофа Пастора по Шекспиру в исполнении артистов Национального балета Польши.
Фестивальный регламент предусматривает также мастер-классы ведущих педагогов-репетиторов Вагановской академии, Мариинского театра и других школ и компаний из Петербурга и США. По традиции образовательную программу для студентов балетных школ мира венчает «детский» гала, а фестиваль в целом – гала «Звезды мирового балета», чья география в этом году шире прежних: Большой и Мариинский театры, Пермский театр оперы и балета, Балет Сан-Франциско и Балет Ла Скала, Национальный балет Нидерландов и Нидерландский театр танца (NDT 1), Королевский балет Ковент Гарден, Королевские балеты Швеции и Дании, Норвежский национальный и Национальный балет Польши. Сюрпризом стали специальные гости фестиваля – компания аргентинских мачо «Malevo Malambo». Выковав свой фирменный стиль из традиций фламенко, танцев гаучо, современной стрит-культуры, фантастической виртуозности, нечеловеческой слаженности и только человеку присущей страстности и отдачи, они заводят зрителя, а к удовольствию критика добавляют капельку досады: ах, если бы наши балетные в своем деле достигали подобного (хотя он кажется недостижимым) уровня ремесла…
В программе нынешнего Dance Open была труппа, в отношении которой понятия «уникальный» и даже абсолютно девальвированное и вульгаризированное сегодня «нереальный» применимы в их изначальных, подлинных, необлондиненных смыслах.
На исторической сцене Александринского театра представленный Нидерландским театром танца (NDT 1) вечер одноактных балетов последнего десятилетия не прозвучал диссонансом. Питерский театр - оплот русского актерского профессионализма и культуры сценической речи (когда на недавней церемонии вручения «Золотой маски» одному из могикан Александринки великолепному Николаю Мартону вручали премию «За вклад в развитие театрального искусства», один только звук его поставленного голоса, не говоря уж о забытой манере речи, доставили неизъяснимое наслаждение). Так вот этот старинный театр оказался абсолютно органичной площадкой для тех, чей театральный язык обостренно актуален.
Если «Тонкая кожа» Марко Гёке с ее нервическим ритмом и бешеной энергетикой – лишь очередной удачный (и драйвовый) случай продемонстрировать феноменальные дарования и умения артистов NDT 1, то сочинения Соль Леон и Пола Лайтфута – дело совсем иное. Об одном из них – «Дотянуться до звезд» - «НГ» уже приходилось писать (правда, во время гастролей два года назад название «Shoot the moon» перевели как «Выстрел в Луну»).
Безусловной сенсацией Dance Open-2017 стал 45-минутный спектакль «Немое пространство» («Silent screen») с музыкой Филипа Гласса. И не потому даже, что артисты, в которых говорит все, до последней фаланги пальца, физически, технически, драматически, эмоционально делают невозможное. Не потому, что эстетически зрелище завораживает благородной простотой. И не потому… А потому, что нет ни малейшего смысла перечислять отдельные элементы, на которые спектакль, казалось бы, легко разложим. Видео-проекции, минималистская, но красноречивая и очень выразительная сценография, выверенные мизансцены, фактуры, костюмы с диалогом скупо, но осознанно подобранных цветов, музыка Гласса и, конечно же, поэзия пластического языка – все это неразъединимо ни эстетически, ни семантически. Рожден целостный мир. Новая реальность не вторична, не интерпретирует другие искусства. Эта сценическая, сугубо и исключительно театральная реальность – самоценная, не паразитирующая на литературе, живописи или психоанализе. Не замкнутая в себе, богато одаривающая смотрящего сообразно и соразмерно возможностям его восприятия, чувственной развитости, эмоционального опыта. Бессмысленно пытаться определить, что из этих элементов создает эмоциональную доминанту (а она в спектакле мощнейшая), поскольку эффект порождается именно целостным, художественно единым произведением, нерасчленимым на винтики-функции. Обращенное скорее к бессознательному, нежели к рациональному в зрителе «Немое пространство» полно воздуха (вдыхая, мы ведь не разбираем, где кислород, а где азот, озон или углерод). Взаимопроникновение всех составляющих естественно и гармонично. Картины природы, девочка в красном пальтишке, ее глаза, сломанная палочка в ее руке, уходящий в холодное морское пространство немолодой джентльмен, снег, беспокойство перистых облаков, звездное небо… И это, по-хорошему, не надо бы перечислять на письме. В спектакле нет нарратива, сюжетных линий и череды событий. Есть драма чьей-то частной жизни – и тайны Жизни непостижимой. Все – от глубочайшего беспафосного трагизма до динамики драпировок на фантастической юбке актрисы, медленно выходящей из оркестровой ямы и постепенно укрывающей этими волнами всю немаленькую александринскую сцену, любая продуманная мелочь - все вместе они создают новое самобытное явление – театр Лайтфут-Леон (они не только хореографы, но дизайнеры костюмов, авторы сценографии и видеографики). Они умеют говорить с нами о важном, интимном и глобальном, актуальном и вечном. И главное – из некоммуникабельности, рефлексии и нервозности современного мира, из его сколков они создают гармонию.
Нидерландский театр танца – труппа супер-класса. Долгие годы гордо называвшаяся театром Иржи Килиана, сегодня возглавляемая Полом Лайтфутом, она свято чтит прошлое, но не испытывает ностальгии. Нет нужды искать в прошлом спасения, поскольку не от чего спасаться. Один золотой век сменился другим. Развитие не останавливается. Не имея в анамнезе всеразъедающего комплекса неполноценности, даровитые хореографы сменяют великих учителей, в свою очередь, создавая все условия для роста и развития идущих им на смену. Здесь нет многолетней селекции по признаку лояльности в ущерб профессиональным качествам. Конкуренция здесь не жупел, а гарантия самообновления. И потому на протяжении десятилетий искусство NDT полнокровно и радостно.
