Сергей Голомазов поставил антиклерикальную пьесу

На фото (слева направо) Полина Некрасова в роли Мэри и его преподобие Джон Хэйл- Дмитрий Гурьянов. Фото агенства городских новостей "Москва"

В текущем московском сезоне к Артуру Миллеру театр жадно обратился вновь. С чем можно связать такой интерес к пьесам полувековой давности, причем с ярко выраженной американской ментальностью? Однозначного ответа не найдется. Но ясно одно: крепкая театральная драматургия с четким нравственным конфликтом и разветвленной системой персонажей и сюжетных линий, - то чего не хватает в сценических произведениях сегодняшних авторов. Нельзя забывать, что зрительский театр (а именно такой заинтересован сегодня в Миллере) имеет свои потребности: пьеса должна ложиться на труппу, иметь галерею индивидуальностей. У Миллера каждый персонаж прописан с завидной подробностью, а главные действующие лица несут в себе сокрушительную эмоциональную силу. Для полного комплекта в сезоне не хватает четвертого текста из основного сборника драматурга – «Смерти коммивояжера».

Губернский театр осенью выпустил «Вид с моста» - трагедию о мигрантах; зимой Театр им. Маяковского с Ольгой Прокофьевой в роли безутешной матери интерпретировал семейную драму «Все мои сыновья» о сложном сплаве долга, совести и страха, и вот теперь в Театре на Малой Бронной поставили «Салемских ведьм» (авторское название – «Суровое испытание»). Кстати, именно Театр на Малой Бронной был первооткрывателем Миллера для России еще при его жизни - драматург посещал спектакль Андрея Гончарова 1959 года.

Пьесы Миллера – это то, что требует время. Прозрачных нравственных, моральных позиций в растекающихся и завиральных обстоятельствах жизни, когда правда может обернуться во зло, а нормой стало молчать, не протестовать, а принимать как должное резолюции, спущенные сверху; раздутые права власть придержащих; всевластие общественных цензоров.

«Салемские ведьмы» (1953г.) – в своей основе историческая пьеса, причем, дважды. Миллер писал ее, отталкиваясь от событий 1690-х годов в городке Салем, где на мнимом колдовстве и общении с дьяволом были помешаны все, и это становилось смертным приговором для многих; в то же время, имея в виду свою эпоху, когда разыгрался маккартизм с его политическими репрессиями против «антиамерикански настроенных» и инакомыслящих. Драма с детективным сюжетом и напряженными диалогами удерживает внимание все два акта, хотя они раскладываются на сухую азбуку судебного процесса.

Фото Владимира Кудрявцева с сайта театра

В первом действии горожане во главе с пастором Пэррисом (Андрей Рогожин) выдвигают обвинение против стайки девушек, проведших ночь в лесу за гаданием и языческими обрядами, которое оборачивается «охотой на ведьм». На казнь через повешенье отправляется каждая вторая женщина - жены местных фермеров, кто притрагивался к книгам или хранил в доме кукол. Пуританское общество сжимает тиски и любое отклонение от Церкви приравнивается к богохульству; тем временем пишутся перекрестные доносы, а руками общественного правосудия расправляются с личными обидами.

Николай Симонов построил деревянный короб, сквозь «пиксельный» лес которого проходят лучи рассветного солнца (художник по свету Айвар Салихов) – времени падения темных сил, но и времени казни. Отсветы на стенах рисуют тюремные решетки. Внутри всеобъемлющего дома – кубы – судебные кафедры, они же – плахи. Сергей Голомазов помещает действие в очищенное пространство безвременья, подчеркивая пророческую обращенность пьесы из прошлого в недалекое будущее, если не сказать прямое настоящее. Тут уже кто как оценивает критическую точку нашего времени. Еще один несомненный плюс взгляда и стиля режиссера – в живом и подвижном балансе между публицистической высокопарностью, драматическим накалом и сбавляющей градус человечностью (крупным планом даны слезы, ревность, ненависть), тут и там встревающей шутки. Кроме приглашенных звезд особого внимания стоят работы актеров труппы: Полины Некрасовой, Геннадия Сайфулина, Марины Орел.

«В этом месяце вы были в церкви всего 26 раз» - бросает идеалист Джон Хэйл (фактурная работа Дмитрия Гурьянова) стоику Джону Проктору (Владимир Яглыч). Их обоих сломает новорожденная железная система: судья Дэнфорт, полномочный представитель губернатора, крупная шишка, будет подписывать, практически не глядя, «расстрельные списки», иногда, будто для разогрева ввязываясь в доскональные, иезуитские допросы - вербальные истязания. Этого ненасытного хищника, лукавого черта-искусителя, мирового судью с замашками НКВД-шника блестяще играет Михаил Горевой, харизматик и прирожденный злодей. Он центр, суть и диагноз сгустившихся сумерек. Он доламывает до признания всех, даже самых стойких. И в финале, взбираясь, как ящерица на погост, на черную гору пальто, под которыми схоронили «отступников», уже обращен к залу, будто зная, откуда возьмет новых жертв.