Муза музея

Ирина Александровна стала директором Пушкинского музея в 1961 году, а пришла туда работать в 1945-м – и, как она полушутя рассказывала в прошлом году на встрече со студентами в МГУ, ее alma mater поначалу не собиралась оставаться в музее, где и коллектив-то ей казался возрастным (со многими сорокалетними сотрудниками), на всю жизнь. Для нее, занимавшейся итальянским Возрождением, все переменилось, когда на Волхонку привезли после войны коллекцию Дрезденской галереи. Да, что-то находилось в плачевном состоянии и нуждалось в реставрации, но это были подлинники, известные по книжкам. Когда собрание в 1955-м возвращали Германии, в сжатые сроки подготовили выставку – и во время ее работы музей работал с 7–9 утра до 11 вечера. Директором, по рассказам Антоновой, она стать не ожидала – опыта такого не было, но ее попросили. Так что начиналось все как будто бы даже случайно, но Пушкинский давно связан с ее именем неразрывно – несмотря на то что в 2013-м Минкультуры снял ее с руководящего поста и сделал президентом ГМИИ.

Она вписала в музейную – вообще в выставочную – летопись легендарный проект «Москва–Париж» 1981-го, экспозицию, которую побоялась тогда принять Третьяковка, и Антонова предложила свой музей. До того, в 1966-м, она устроила выставку Тышлера, получив выговор за «формалиста». Или вот в апреле в ГМИИ привезут работы Джорджо Моранди, а впервые в СССР его показали в Пушкинском еще в 1973 году.

Один из принципов Ирины Александровны – диалог. В искусстве и в жизни. Строит ли она большую выставку, посвященную «Воображаемому музею» Андре Мальро с идеей диалога эпох, или окружает приехавшую из Орсэ «Олимпию» Эдуарда Мане работами из собрания. Синтез искусств, начиная еще со студенческой любви Антоновой к театру и продолжая фестивалем «Декабрьские вечера», придуманным ею вместе со Святославом Рихтером в 1981-м, – тоже ведь род диалога. И когда она отстаивает свою позицию в принципиальных для нее вопросах, выступает страстно, но – опять-таки настаивая на диалоге. Но тут еще есть другое, по-человечески важное – видя ее, восхищаешься не только неизменной элегантностью, но и чувством собственного достоинства, которое объемно, поскольку для нее связано с уважением к собеседнику, с тем самым диалогом, независимо от статуса и возраста этого собеседника. К слову, всю ту встречу в МГУ, все полтора или два часа – она перед аудиторией стояла.

«НГ»