Юрий Грымов:""Модерн" должен стать открытой площадкой"

Фото из архива Юрия Грымова

В конце декабря Департамент культуры назначил художественным руководителем московского театра «Модерн» Юрия Грымова, больше известного как кинорежиссер. Сразу после праздников новый худрук встретился с труппой. Сейчас театр готовится к перезапуску репертуара. Как прокомментировали «НГ» некоторые из актеров, в труппе переменам рады – за последние годы при Светлане Враговой новых ролей не репетировали, премий не получали, уходили зарабатывать в антрепризу. В первом после назначения интервью «НГ» Юрий ГРЫМОВ обозначил свою концепцию обновления театра, сроки первой премьеры и рассказал корреспонденту Елизавете АВДОШИНОЙ, почему российский театр сегодня, в отличие от кино, в приоритете.

- Юрий Вячеславович, что сейчас происходит внутри театра?

Я не буду говорить, что мы сейчас репетируем, потому что сейчас все только начинается. Мне нужно сформировать коллектив – познакомиться, понять его способности, мечты и желания. В большинстве, труппа молодая, но есть и зрелые актеры. К сожалению, ни с кем раньше не работал ни в театре, ни в кино. Дальше будем приглашать актеров со стороны – по задаче.

Актер постоянно должен находиться в работе и не быть растренированным. Эфрос говорил: «Если театр не переоснащать, как армию, не приводить новых людей, он умирает». Будем честными, тут был небогатый репертуар. Некоторые спектакли мы уже сейчас снимаем: зритель на них не идет. Если я за несколько дней до спектакля зову билетную кассу и понимаю, что продано четыре билета, то в этом решении нет ничего личного, только неприятные цифры. Внебюджетные средства в этом театре давно отсутствуют.

Когда я посмотрел театр, для меня открылось много странного. Например, за последние пятнадцать лет не был куплен ни один световой прибор. Все равно, что художник жил, рисовал и не купил себе новую кисточку. Зрительный зал почему-то белого цвета. То есть невозможно сделать затемнение. Я был удивлен: на складе лежали кресла, которые демонтировали и вынесли из зала. Обычно художник, режиссер мечтает о расширении аудитории, а не о ее сокращении! Мы добавили ряды зрительских мест.

Хочу напомнить, что здание изначально не было приспособлено под театр. Здесь до революции были биржа зерна и банк. Под театр здание адаптировано усилиями Светланы Враговой. В этом неприспособленном помещении нет машинерии сцены, то есть нужно будет что-то изобретать. Но зрительный зал - комфортный.

Нужно, чтобы площадка стала популярной, чтобы о ней говорили и спорили. Не значит, что должно нравиться всем. Но, качественный уровень должен сохраняться. В феврале мы презентуем новый фирменный стиль театра, сайт, репертуар и приглашенных артистов.

- Будете ориентироваться на уже существующие в Москве премьеры «восстановленных» театров?

Я всегда ориентируюсь на свое видение и здравый смысл. А здравый смысл - это правильная репертуарная политика и интересные актеры. У театра должно быть свое лицо.

Уже весной хочется выпустить спектакль (это слишком быстро, но мы очень хотим). Это сложно, потому что актеры для меня – новые, как и я для них. Чтобы театр заработал более-менее в ритме, мне надо до конца календарного года иметь хотя бы три-четыре постановки. Это крайне сложно, так как вопрос касается времени и финансов. Департамент культуры идет навстречу, и вместо положенного одного спектакля мы согласовываем еще две постановки.

- А ремонт театра?

Мы хотим перекрасить зрительское фойе и зал, оснастить новым светом сцену. Хотя в бюджете нет средств на реконструкцию. На обновление мы попросили небольшие средства, и я рад, что меня слышат.

- До назначения вы были знакомы с «Модерном» только как зритель?

Да. Смотрел спектакль, который очень давно идет, лет двадцать, наверное. «Катерина Ивановна» («визитная карточка» театра Светланы Враговой – «НГ»). Сегодня его нет в репертуаре, так как приглашенные актеры, которые в нем играли, не стали продлевать контракт. Это было еще до моего назначения.

- Диалог со Светланой Враговой у вас есть?

Нет. А какой?

- При назначении вы сказали, что будете развивать ее традиции. Какие они и что останется?

Мне нравится, что в этом театре не боялись приглашать актеров со стороны. Это хорошая практика. Приглашать и известного артиста, но и также актеров – воспитанников другой театральной школы. Для этого и нужна контрактная система. Это инструмент. Сегодня актер должен работать, быть востребованным – в театре, в кино, на телевидении. Я – практик. Меня сложно обмануть. Один артист работает, а кто-то сидит дома и получает равную с ним зарплату. Это несправедливо. В «Модерне» я собираюсь задействовать всю труппу театра.

- Вы из другого цеха, из мира кино. Не пугает ли это вас в новой должности?

У меня четвертый год идут в РАМТе «Цветы для Элджернона», в московском прокате - детский спектакль «Затерянный мир». Я - не из другого мира, а из реального. Безусловно, за оказанное доверие я признателен художественному совету театров, председателю Союза театральных деятелей Александру Калягину. Постараюсь сделать театр популярным.

Я - не разрушитель. Знаю, что такое проблема кадров. Мне понравились производственные цеха в театре: работают профессиональные люди. Сейчас коллектив усиливаю – приглашаю тех людей, с которыми работаю сам. В свою очередь рад, что они идут работать в государственный театр, несмотря на небольшие зарплаты. Но им интересно то, что называется лабораторией. Интересно строить новый театр.

Перезапуск происходит не за год. Я хочу это ускорить, потому что театр должен зажить нормальной полноценной жизнью для зрителей. У меня единственный критерий оценки театра, да и любого творчества - «достаточно интересно». Это очень большая категория. Необходимый минимум. Вы должны увидеть, что здесь есть идеи, настроения, атмосфера и жизнь! Тогда вы этот театр полюбите.

«Модерн» означает «современный». Я не хочу, чтобы это название относилось к какому-либо, даже самому замечательному, периоду Серебряного века, ар деко или ар нуво. Это — художественное направление в истории искусства, а театр составляют живые люди и современный репертуар.

По моей концепции в репертуаре должно быть процентов семьдесят современных пьес - мировых, но с приоритетом российских авторов. И тридцать процентов классики. Вот такой баланс. Сейчас у меня в партере есть двенадцать пьес, которые хотелось бы реализовать. Из них восемь в Москве не ставили.

- Публику в «Модерне» нужно выращивать заново …

Да, давайте признаем, что публики было не так много, и тому подтверждение — небольшая заполняемость зрительного зала. Это ненормально. Мы должны сформировать аудиторию.

- Какое место обновленный театр может занять на карте Москвы?

Сегодня зритель готов принимать любые правила игры, он готов ехать на окраину ради хорошего спектакля. Поэтому, когда мне коллеги говорят: «Бауманская – это не центр Москвы», я отвечаю, что, если есть хороший спектакль, люди придут. Нельзя же измерять успех театра близостью к метро!

Хочется сделать театр, даже в ценовой политике, выше среднего. Объясню почему. Тут очень комфортные фойе и зал, его можно сравнить, например, с лондонскими театральными залами, где не так много мест. Зрителям, сидящим в третьем ряду и восемнадцатом, видно почти одинаково хорошо. Здесь большая сцена. Сейчас мы ее оснастим, купим проектор, свет. И прежде всего на сцене будут интересные истории. Театр должен быть высказыванием.

- Режиссеров со стороны будете приглашать?

Безусловно. Я считаю, что театр должен быть открытой площадкой, без этой фразы: «Приходите завтра». Пусть будет простая и прозрачная схема, по которой можно прийти ставить спектакль. Ничего сложного: заявка, концепция, пьеса и т.д. Главное – точно сформулировать, что ты хочешь. И понимать, что ты пришел в профессиональный театр, где есть сроки и законы. Придите с концепцией, расскажите и давайте репетировать. Хватит уже своячества!

-Что привело вас на поприще руководителя театра?

Я разочарован состоянием отечественного кинематографа. И государственной политикой в области кино. Театр российский, в отличие от кино, сохранил свое лицо. Благодаря энтузиастам и государству. А с кино такого не произошло. Российского кино, как явления, как того, на чем я был воспитан (а я очень люблю советское кино), - нет. Наше кино потеряло зрителя. Чтобы сегодня случился успех русского кино, оно должно быть похожим на американское. Мне это не интересно, скучно. Когда у нас фильмы окрашены ощущением блокбастера – это крушение кинематографа. Я всегда хотел вернуть нашего взрослого зрителя в кинотеатры, но думаю, что это уже нереально. Убита категория кредитоспособных зрителей, которая шла в кино не за запахом попкорна.

Мы - открытая страна и способны смотреть настоящее американское, французское кино. Единственная страна в мире, кстати, которая сохранила свой кинематограф – это Франция, где была проведена мудрая политика в области кино. А национальное российское кино исчезает. Необходима реформа киноиндустрии.

Мой фильм «Анна Каренина. Интимный дневник» выйдет, надеюсь, в мае. «Три сестры» - в октябре. Я переживаю. Потому что в моем кино свой путь. А когда я сегодня смотрю российские фильмы, то мне кажется, они сделаны только ради того, чтобы затащить зрителей в зал, выключить свет в зале и обмануть его. Много откровенно слабых картин, в которых нечего обсуждать. А в театр приходят зрители, которые хотят экспериментов. В театр нет смысла идти, если на сцене нет ничего нового. Зачем? В театр приходят люди и видят себе подобных в зале – они не могут в театре говорить по телефону, не могут жевать. Как можно в театре жевать, когда ты переживаешь? В театре и в кино надо плакать и смеяться. И не надо стесняться, что вы расчувствовались – вам дадут платок. Потому что люди, приходящие в театр, – это единое целое.