Имеет право. "День опричника" в Ленкоме

В постановке заняты лучшие артисты Ленкома. Фото Артема Геодакяна/ТАСС

«День опричника» – одна из самых долгожданных премьер нынешнего сезона и, как бы она ни была теперь оценена, интерес к ней обеспечен. По многим причинам. Во-первых, Марк Захаров. Он давно уже собирался поставить Сорокина, объявлял о начале работы, затем откладывал, потом, вероятно, пришла мысль о возможности соединить «День опричника» с «Теллурией», и вот она – премьера. Полный зал, бомонд, столпотворение машин с мигалками и без на Малой Дмитровке. Букеты, корзины цветов, аплодисменты, впрочем, не бурные и не переходящие в овацию.

Продолжаем перечисление причин, обеспечивающих внимание к премьере. Захаров – первая, он уже приучил и актеров, и публику к тому, что все, за что бы он ни брался, почти наверняка гарантирует успех. Форма – секрет успеха, формой он владеет, как мало кто другой в нашем театре, несмотря на то что две недели назад отметил 83-летие. Талант, говорят, не пропьешь. Врут, талант пропить очень даже можно, а вот ремесло, профессия – то, чему возраст не помеха, во всяком случае, в театре. 

Автор – Сорокин – вторая причина острого любопытства к премьере. Кто читал, разумеется, захочет посмотреть, как же Захаров умудрился перенести на сцену те или другие слова писателя, те или другие сцены. Ну, вот, например… Или другую… И не перескажешь своими словами! Ну, вы читали, наверное, и тоже помните и понимаете, о чем речь.

Третья причина, связанная кровно с первой и со второй, – злободневность, пугающая злободневность, особенно волнующая публику сегодня, после точно специально выступивших на разогреве у ленкомовской премьеры всех недавних разговоров о цензуре, которая то ли есть, то ли нет. Вот, как говорится, и повод проверить. Накануне премьеры в одном из интервью Марк Анатольевич мужественно заявил, что готов лицом к лицу встретиться с оскорбленной общественностью: «Ну что же. Многие испытали на себе эти непростые взаимоотношения с так называемой общественностью, если возникнут у нас какие-то неприятности, будем мужественно переживать это со всеми остальными». 

В спектакле заняты лучшие актерские силы сегодняшнего Ленкома. Коренного опричника Комягу играет Виктор Раков, его адъютанта – Антон Шагин, в роли государя – Дмитрий Певцов (в другом составе – Виктор Вержбицкий), Батя – это Сергей Степанченко, целовальника Аверьяна играет Дмитрий Гизбрехт, в затактовом монологе Демьяна Златоустовича – Иван Агапов, аплодисментами на выход и на уход встречают и провожают торжественный выезд князя Собакина – Леонида Броневого. Есть еще Урусов – Александр Сирин, Татьяна Кравченко (Прасковья Мамонтовна), Александра Захарова (вдова Куницына). Куда же лучше?!.

Ну и текст – про «великий холдинг всенародного собора» и т.д. – читали, помните.

Первое или среди первого, что бросается в глаза, – избыточность реквизита. В сценографии Александра Кондратьева очень много всего – «бамбуковые занавески» со всех сторон, разнообразные конструкции, поднимающиеся дыбом (как когда-то – доски в «Шуте Балакиреве» у Олега Шейнциса!), разнообразные вертикали, увесистые горизонтали, лучи света с разных сторон демонстрируют большие технические возможности театра, но не участвуют в игре смыслов, в тех перегибах и перетеканиях «из пустого в порожнее», что увлекает Сорокина, который очень часто на пустом месте – для других пустом – выстраивает свои замки из словесного песка и словесного мусора. Захаров это-то чувствует, потому и завершает премьеру бегом героев на месте, такою вот красноречивой метафорой. Завершает красиво!

Но пока идет спектакль, больше думается о том, что в Сорокине, или, вернее сказать, Сорокина режиссер ставит как Григория Горина. Или – где-то – вдруг напоминая Евгения Шварца и даже вполне конкретную прежнюю работу Марка Захарова «Убить дракона». А Сорокин – не Горин и не Шварц. И дальше думаешь о том еще, что вполне возможно, словесные выкрутасы и словесные конструкты Сорокина вообще не переводимы на язык театра, требующий конкретных решений. Что тут далеко ходить – как ни поверни «эту» сцену, все одно – порнография выйдет, а у Сорокина – это вовсе не порнография, а игра ума. Слова, слова, слова… 

Так что трудности, с которыми решил побороться режиссер, может статься, неодолимые, но Захаров не из тех, кого увлекают легкие задачки. 

В общем, там, где у Сорокина про «бац-перебац» (в исполнении Ивана Агапова), публика посмеивается, предполагая, о чем разговор, вновь готовая угадывать фиги в кармане. Там, где весомо, грубо, зримо Татьяна Кравченко удивляется, «как же без дебилов экономику оздоровлять» – веселье в зале бьет ключом. Точно продвигаясь на ощупь, актеры привычно «хватаются» за то, что им кажется понятным и что знакомо и наверняка будет иметь успех. Интонации, слова… Александра Захарова почти повторяет рисунок роли, только-только сыгранной в «Вальпургиевой ночи» по Венедикту Ерофееву – этакой русской женщины, одновременно и ведьмы, и ангела-хранителя.

Авантюрно-детективный сюжет, естественно, выходит на первый план. Лингвистические фантасмагории чуть-чуть ему уступают. Костюмы красивые разные, массовые половецкие пляски – тут Ленкому, наверное, равных нет, разве что в Театре мюзикла и по соседству, где Стейдж Энтертаймент Раша поет и танцует «Золушку»… 

Ну, что же? Захаров имеет право. На удачу, на неудачу, на всё.