Игорь Шумейко
На фото певец и музыкант Боб Дилан, 1969 год. Фото Gettyimages
Сложно поспеть за ТВ-репортерами, остается предугадать грядущий новостной хит. Я заранее предлагаю проследить: на каком именно мероприятии Роберт Циммерман, более известный как Боб Дилан, будет присутствовать 10 декабря 2016 года?
Основная интрига уже промелькнула. Октябрь-2016: Нобелевский комитет, мобилизовав свои стилистические возможности, родил строчку-формулировку: «За создание новых поэтических выражений в великой американской песенной традиции». Отписались по этому поводу все. На 10 декабря осталась работа лишь светским ТВ-репортерам: как именно прошел бал в Стокгольме, кто что сказал, кто как был одет (женщины), как на ком сидел фрак (мужчины).
Но... Именно случай 2016 года даст редкую возможность оценить нынешний рейтинг Нобелевской премии в области литературы в системе координат нынешнего «важнейшего из искусств» на примере лидера, знаменитого певца-сочинителя. Своего рода эксперимент.
Условия задачи известны. За два месяца до даты Дилана оповестили: 10 декабря достань где-нибудь фрак и приезжай в Стокгольм, билеты оплатим тебе и нескольким друзьям на твой выбор.
На сайте Боба Дилана объявление о присуждении Нобелевки появилось, провисело неделю и 21 октября было снято. А 15 ноября пришло сообщение: «Дилан благодарит за честь, но приехать не может, потому что раньше договорился на это время о другой встрече (не названа)».
Дадим наводку светским хроникерам, пранкерам и т.д. Разузнайте, где будет Боб Дилан 10 декабря? Ведь больших концертов, туров он уже не дает – 75 лет. Вдруг это окажется... день рождения племянника... 37-я годовщина свадьбы двоюродной тети? Вязка любимой левретки? Или обещал внуку прийти поболеть: важный бейсбольный матч его школьной команды? Или просто договорились раньше, до нобелевской открытки, попить пива с друзьями из The Band – его аккомпанирующая группа, с ней и наш Борис Гребенщиков записал в 1997 году альбом «Лилит».
Вот и окажется, что главное светское событие года, литературный эквивалент церемонии «Оскара», окажется принижено этим рокером, певцом, всего-то одной буквой и ударением отличающимся от Димы Билана!
Представитель Шведской академии вышел под телекамеры и сквозь невидимые миру слезы ответил: «Решение Дилана, хоть и редкое, но не единственное. Ранее трое лауреатов отказались участвовать в церемонии: Дорис Лессинг, Гарольд Пинтер и Эльфрида Элинек». Я бы припомнил и фразу Жан-Поля Сартра, видно, тоже желавшего выразить свое отношение, но... материально весьма стесненного: «От Нобелевской премии я отказываюсь, но деньги возьму».
И ту возню вокруг графа Толстого. В начале ХХ века премия только набирала известность, а Лев Николаевич, наоборот, был на вершине мировой славы, безусловно, самый знаменитый писатель эпохи. Сделать его своим лауреатом – сработало бы на престиж самой Нобелевки. Но имевшаяся информация подсказывала шведам: с вероятностью 99% граф откажется. С помощью изощренной интриги, кажется, и через шведку – сноху Толстого оргкомитетчики прозондировали. Граф не стал наращивать свою анархистскую славу очередным «Не могу принять» и вежливо предупредил: «Не предлагайте, не приму». Объективно говоря, выручил шведов.
Ныне нобелевцам приходится сталкиваться со многими упреками: «много скандинавов, обделили африканцев... потворствуют тому, блокируют этот литературный стиль». Трудно быть главной премией мира! Решение «расширить литературную базу», наградить песенного текстовика Дилана тоже критиковалось. Моя версия: такое отношение к Нобелевке-2016 – не только причуда рок-звезды, но и текущий имидж самой премии, немного подмоченный выбором предыдущего года. Поясню.
Во-первых. 100 лет награждают только самых-самых лучших писателей и вдруг для тебя, рокера, впервые делают исключение, расширяя топографию литературных жанров. Для тебя! Впервые!
Во-вторых. Перед тобой наградили просто нужную кому-то журналистку. Да, нон-фикшен в нобелевском списке раньше был, но «Вторая мировая» Черчилля – все же высокая литература! Блеск мысли, стиля, не теряющийся и в переводах, фразы на уровне Честертона. И о разнице меж роскошным стильным нон-фикшеном 1953 года и сухим, на уровне передовиц «Правды», слогом журналистки, лауреата 2015 года, можно судить вполне однозначно.
И географический штрих. Ведь в ежегодном выборе шведам приходится поддерживать еще и географический баланс. Легко нам тыкать: «Обошли Набокова, Одена! Эстетическая слепота!» А им-то надо держать в уме и более опасные попреки: «Обошли такую-то страну! Игнорируют целый континент! Снобы! Расисты!»
И вот, 2015 год: Белоруссия – ура! Но именно тут политическая ангажированность выперла уродливой грыжей. Спросите любого: кто есть литературная слава Белоруссии? За результаты гипотетического опроса спокоен абсолютно. Близко по уровню к Василю Быкову последние полвека не было. И тут довершение примера ангажированности: президент белорусского ПЕН-центра Быков куда более сурово, чем нобелиант-2015, критиковал Лукашенко, Москву. Эмигрировал, подписывал все письма протеста, в том числе известное «Письмо 42-х». На президентских выборах-1994 в Белоруссии Быков – доверенное лицо Зенона Позняка. Куда уж дальше!
Но в том и фишка! Вся протестная деятельность Быкова – в 1990-х, когда политический вектор (если без эвфемизмов: отношение к Москве) был совсем иной! А надобность в подключении нобелевского усилителя на чей-то критический микрофон понадобилась сейчас. Вот и вышло, что теперь самый знаменитый белорусский писатель не Василь Быков, а Светлана Алексиевич... И уже никаким топором не вырубишь кошмарную строку Википедии: «С. Алексиевич стала следующим русскоязычным нобелевским лауреатом после И. Бродского».
Дарья Гармоненко 