Герои «Анны Карениной» утратили свои лица

В рамках фестиваля музыкальных театров России «Видеть музыку» Краснодарское творческое объединение «Премьера» показало в столице балет «Анна Каренина». Постановка Александра Мацко, прошедшая на сцене театра Новая опера, удивила новациями в области живописи и мультимедиа, но разочаровала отсутствием цельности и драматургии. Герои романа Толстого в ней выглядят словно восковые куклы в подарочной упаковке – красивые, но утратившие свои лица.

Для интимной семейной драмы на сцене слишком много ярких атрибутов. Сценограф Анастасия Глебова создала подсвеченные ворота, которые служат входом и в вагон поезда, и в бальный зал, и в спальню Анны и Вронского, в театральную ложу. Видеохудожник Татьяна Баранова создала проекцию с видами Петербурга и его окрестностей: в ходе спектакля идиллический зимний пейзаж трансформируется в весенний с шелестящими листвой березками, затем мы видим клин журавлей, которых деревенские охотники залихватски подстреливают из ружья. Художник по костюмам Андрей Климов под стать исторической эпохе сочинил мужские костюмы-тройки, длинные женские платья с меховыми кофтами-болеро, добавил к ним разноцветные туфли.

Конечно, при столь монументальном художественном оформлении не обошлось без эксцессов: в начале спектакля декорация, накренившись, едва не упала на сцену. Однако все это – сущие мелочи. Пошатнувшиеся ворота можно списать на сбой техники. А вот отсутствие цельности спектакля, ярких психологических портретов героев, детальной прорисовки характеров – другой разговор. Заветным тезисом Толстого —«все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему» — хореограф Александр Мацко, кажется, пренебрег. И очевидно выбрал другой – «все смешалось в доме Облонских».

Причина разрозненности и внутренней дробности действия так же и в том, что спектакль лишен внятной музыкальной и пластической драматургии.

Взять, к примеру, музыкальный ряд. Список композиторов, чью музыку использовали в партитуре, насчитывает с десяток имен — от Баха до Стравинского и Марианелли. Фрагменты известных сочинений сменяют друг друга быстрее, чем зритель успеет отреагировать на них. В русскую народную песню «Во поле береза стояла» вторгаются роковые аккорды Пятой симфонии Чайковского; лирико-патетическую тему «Вальса-фантазии» Глинки «перебивает» назойливая мелодия в цыганском духе. Причем, кто из героев находится в этот момент на сцене – для хореографа, кажется, несущественно. Дуэт на музыку первой части Шестой симфонии Чайковского сперва танцуют неприкаянные Анна и Вронский, и следом за ними — счастливые Кити и Левин. А цыганская тема в сцене бала одновременно характеризует и ревнивого Каренина, и безымянную кокетку.

Слабая музыкальная драматургия спектакля была бы не так заметна, если бы герои обладали индвивидуальной пластикой. Но нет — в нескончаемом потоке монологов, дуэтов, трио все персонажи изъясняются языком танца модерн с вкраплениями неоклассики, так что зачастую просто невозможно понять кто есть кто. Музыкально-пластическая идентичность персонажей вступает в противоречие с законами жанра хореодрамы и побеждает, наводя тоску не только на зрителя, но и на исполнителей. В дуэтах Вронский (Николай Фоменко) одинаково безразличен и к Кити, и к Анне: даму своего сердца он носит по сцене с полным равнодушием, а в финале, вместе с остальным светом отворачивается от нее. То же можно сказать и о главной героине (Татьяна Крюкова): при виде апатичного любовника, вместо страсти ее охватывает меланхолия. Так и вспомнишь нервные, пронзительные монологи Майи Плисецкой в роли Анны Карениной в балете Родиона Щедрина. Кажется, эту вершину в прочтении романа не удалось взять пока никому.