Эрнсту Иосифовичу был 91 год – он, ушедший на фронт мальчишкой-добровольцем, под конец Великой Отечественной получивший разрывную пулю в грудь и награжденный «посмертно» орденом Красной Звезды, прожил удивительную жизнь. И удивительно долгую – судьба хранила его.
Война его выковала – по-человечески и как художника. Уже в мирной жизни она не то что нагоняла его, была в нем, с ним, в его творчестве. Он, почти 40 лет назад перебравшийся в Штаты «из-за эстетических разногласий с режимом», остался одним из главных послевоенных отечественных скульпторов. Который и жизнью, и работами – всегда экспрессивными – давно ответил на все каламбуры по поводу своей фамилии.
Его искусство «громкое», и сам он был из тех, кто прямо высказывал свое мнение. На Манежной выставке 1962-го, где скульптор показывал произведения о войне и где Хрущев орал на художников, Неизвестный ему отвечал, спорил! И потом именно Неизвестный сделает надгробие бывшему оппоненту: с «противоречивостью» белого и черного блоков, будто выражающей противоречивость натуры Хрущева. Который, кстати, сказал о скульпторе, что в нем «сидят ангел и дьявол».
Автор «Маски скорби» в Магадане, кемеровского монумента «Память шахтерам Кузбасса», московского «Древа жизни», многих монументальных памятников, а вместе с тем скульптор, чей «Орфей» стал статуэткой премии ТЭФИ, – Неизвестный подчеркивал грубость, мощь материала, тут же «плоть» деформируя, разрывая. В этом «противоречии», если снова воспользоваться таким словом, звучит отчаяние – и скульптур, и живописи, и графики.
Зимой в Манеже прошла выставка работ Неизвестного из частного собрания, сам он приехать не смог, но хотелось верить, что в России будет еще достойная музейная ретроспектива. Жаль, что при его жизни этого так и не случилось.
«НГ»
Ольга Соловьева 
Дарья Гармоненко 
