Стали они жить-поживать и добра наживать…

Старуха претендует не только на статус владычицы морской, но и на мировое господство. Фото с официального сайта театра

Томский театр куклы и актера «Скоморох» – из числа известных, которые знают далеко за пределами Томска, весной следующего года «Скоморох» приедет в Москву, чтобы в рамках фестиваля «Золотая маска» показать свою недавнюю премьеру «Панночка». Легендарную славу театру принесла эпоха, когда театром руководил Роман Виндерман, он умер в 2001-м, с тех пор театр «Скоморох» носит его имя.

Сезон «Золотой маски» не в силах вобрать в себя весь прошлый театральный сезон, тем более что во многих театрах само понятие сезона давно уже – расплывчатое, поэтому сыгранный впервые в конце ноября прошлого года спектакль «Панночка» вошел в число номинантов, а апрельская премьера «Сказки о рыбаке и рыбки», сказали нам в театре, будут выдвигать на следующий год. Хочется верить, и «фантазию по мотивам сказки Пушкина» (так обозначен жанр этого спектакля в программке) увидят в Москве, она того стоит.

Вообще, когда сегодня собираешься в кукольный театр, среди главных вопросов – «будут ли куклы»? Театр, который загодя обезопасил себя от кукольного «однообразия», «Скоморох» – это театр куклы и актера, так значится в его названии, тем не менее куклами не пренебрегает, кукол здесь любят, самых разных. В «Панночке» – драматическом триллере по пьесе Нины Садур, вдохновленной, это понятно, гоголевским «Вием», – лица героев, то есть всех тех замечательных хлопцев и панов, которые помогают Хоме Бруту кое-как прийти в себя после беспокойных ночей, проведенных в молитве, напоминают страшноватого Фантомаса из старого киноэпоса. Мрачный спектакль режиссера Владимира Бирюкова и Виктора Никоненко – триллер, самый настоящий, он рассказывает про мир, в котором нет больше чудес, точно вся чудесность закончилась, и жизнь – тоже закончилась. Достоевский же сказал, что все мы вышли из гоголевской «Шинели», – кажется, из этой самой фразы, как бы перевернув ее наизнанку, авторы спектакля показывают мир, в котором нет деления на день и ночь, на солнечную и радостную украинскую жизнь и ужасы ночных фантомов, которые правят бал до третьих петухов. Здесь все, за исключением одного только Хомы Брута, – бобки, мертвецы, потому и выбираются на поверхность из каких-то нор, как из гробов. А фраза «Мы тут живем» воспринимается как насмешка над жизнью, такой щедрой в гоголевских описаниях.

Совсем иную сказку рассказывает Сергей Иванников, который в «Сказке о рыбаке и рыбке» и режиссер, и художник, и автор кукол. Куклы в этом спектакле сложные, разные, основные – мягкие мимирующие, так что старик смешно морщит нос, и все лицо сразу превращается в подобие гузки. 

Кукольный театр, сколько ни смотри хорошие спектакли, все равно так и остается навсегда и в самом взрослом состоянии чудом, потому что остается тайна в том, как деревяшка или другая вещь вдруг оживает и начинает двигаться, говорить. В «Сказке…» на суперзанавесах возникают заставки-перебивки – цитаты из Пушкина, которые, «исчезая», высвечиваясь, открывают внутреннее пространство сцены, широкий прямоугольник, где и происходят диалоги Старика со Старухой, совершенно без слов, точно авторы спектакля не сомневаются в том, что сказка знакома всем, от первого до последнего слова. Слов, может, и не знают, а сюжет – помнят. Хотя и слова подсказывают, наблюдая за муками главных героев. В первой сцене зритель видит мирную, можно сказать, семейную идиллию – Старуха прядет пряжу, крутя веретено, Старик стоит рядом. И – всё! Но смотреть на это крутящееся в руках Старухи веретено можно, кажется, бесконечно.

Об этом спектакле стоит рассказывать и его интересно описывать подробно, поскольку Иванникову и 10 занятым в спектакле актерам, которые во все это вдыхают жизнь, не скучно было «напичкать» это 55-минутное представлениями бесконечными трюками и фокусами. Скажем, в первой самой сцене корыто – целехонькое, но когда Старик, встретив Золотую рыбку, вприпрыжку возвращается домой и во всех деталях разыгрывает перед нею, занятой стиркой, как это все было, как он в первый раз забросил невод, как во второй… Гневу ее нет предела, и она с силой врезает ногой по корыту и пробивает дно насквозь. Ну, а потом, конечно, плачет, сотрясаясь от рыданий. Получив новое корыто, она, все помнят, размечталась о новой избе и план ее рисует, оторвав дверь от старой землянки.

Когда Старик приходит и видит новую избу, а рядом Старуху, которая в новом платье лепит пирожки, выясняется, что и тут ее душенька недовольна, и настоящий дворец – так сказать, макет в масштабе – она вылепливает тут же – из теста, не дав старику даже откусить от пирожка.

В этом спектакле – удовольствие для детей, но также – немало самых разных культурных отсылок и «сносок». Вот, размечтавшись о мировом господстве, Старуха принимается играть с большим глобусом, и в памяти, разумеется, всплывает Чаплин с «Великим диктатором», но уже в следующей сцене Старуха вскакивает на этот самый мячик, и она уже – не чаплинский диктатор, а «девочка на шаре». Эта сцена, кстати, решена почти кинематографически – как параллельный монтаж сцен разыгравшейся с мячиком-глобусом Старухи и сцен со Стариком, который кричит – никак не докричится до рыбки перед бушующим морем. А когда море прямодушно и при этом похоже изображает большой кусок полиэтилена, вспоминается «Казанова» Феллини, где режиссер выбрал такой же путь театральной условности. В какой-то момент Старуха приобретает черты какой-то немецкой валькирии, которая в своем одиночестве сама с собой играет в шахматы (именно тогда-то, оказавшись лицом к лицу с шахматной королевой, она и приходит к мысли стать царицей!).

Во всех этих отношениях не теряется трогательное и заботливое отношение Старика к Старухе. Когда, к примеру, она хватает его за шею, чтобы сослать потом на конюшню, Старик осторожно убирает ее руку и с поцелуем отводит в сторону. А когда, вернувшись, он находит Старуху у старого корыта, он, кажется, только рад, потому что может просто погладить ее по голове, утешить, присев рядом.

В финале мы видим контуры моря и на нем – тени множества лодок, отправившихся на встречу с Золотой рыбкой. Ох уж эти сказки, ох уж эти сказочники, как говорится в одном знаменитом мультфильме.

Томск–Москва