Григорий Заславский
Фото Марии Ботевой с официального сайта "Театра.DOC"
«В спектакле возможна нецензурная лексика», - предупреждают публику перед началом спектакля «24 ПЛЮС» в подвале московского Театра.doc. За год сменив несколько мест обитания, театр вроде бы закрепился на Курской, в Малом Казенном переулке.
Возможна – то есть, может быть, может не быть. У пьесы есть два автора – Михаил Угаров и Максим Курочкин, есть режиссер-постановщик Михаил Угаров и просто режиссер Алексей Жиряков, а кроме того есть еще двое, отвечавшие, как написано в афише, за работу с актерскими импровизациями – драматург Марина Крапивина и актер Алексей Юдников. Юдников – из тех, кто на импровизации собаку съел, раз в месяц он выходит на площадку Театра.doc с проектом «Избранное», в котором пересказывает какой-нибудь очередной новый фильм. Среди публики каждый раз, это видно и слышно, примерно ползала – завсегдатаи, фанаты. Так что «нехорошее» слово может сорваться с языка невзначай, случайно, как проявление состояния аффекта, хоть актеры, как утверждала Фаина Раневская, и не забываются на сцене.
Слухи о спектакле возникли задолго до премьеры, - стало известно, что Угаров, ну, этого как раз от него можно было ожидать, требовал от актеров вообще перестать играть, ничего не изображать, как бы вообще забыть о театре, но еще – что он раздевает актеров донага, так, мол, они и репетируют, лежа под какой-то простыней на грязных матах… В спектакле всё это есть. То есть художник Александра Ловянникова обустраивает на крохотном сценическом пятачке Театра.doc помост-кровать с простыней и двумя подушками и в определенный момент двое молодых людей и одна девушка – главные герои этой истории – раздеваются и голышом залезают под черную или темно-синюю простыню, чтобы, освободившись от всех ненужных покровов, продолжить разговоры о самом главном. «24 ПЛЮС» - это, как указано в скобках, возрастное ограничение. В России, как известно, спиртное теперь продают с 18 лет, как и табачные изделия, старше у нас нельзя разве что президентом стать, это в России по Конституции - «35 ПЛЮС». В названии же спектакля, это понятно, над всеми сегодня известными возрастными ограничениями посмеивается своей обаятельной ухмылкой Угаров.
Чтобы оценить размах импровизации, надо, наверное, посмотреть спектакль раза два-три, не меньше, но, зачастив на спектакль с таким бэк-граундом, легко попасть под подозрение: мол, сюда ли ты хочешь? Это, знаете, как на спектакле Ladies’Night, - всегда там находится место немалому числу дам, которые, судя по всему, хотели бы сходить на настоящий мужской стриптиз, но привычки и мнение подруг им, вероятно, мешают. И вот, вдохновившись сюжетом, они кричат на весь зал и что есть мочи: «До конца! До конца!!»… Ольга Галахова, которая видела спектакль двумя месяцами раньше меня, написала, что актеры «излагают не сюжет, а скупо и нейтрально комментируют пережитые состояния свои и своих героев. Словно выпускаются на волю спрятанные мысли. Нет, это не подсознание обрело голос, а одинокий и растерянный человек, который разговаривает вслух с самим собой, самому себе». Красиво, верю, что на ее представлении так и было. Но сегодня есть возможность сравнить свои ощущения от этого спектакля с другими, где режиссеры сознательно ищут такие вот новые формы максимального освобождения от игры, а вернее и, вероятно, в первую очередь – от наигрыша. Вот, например, у Ивана Вырыпаева в «Невыносимо долгих объятиях» четверо актеров сидят в окруженной яркими фонариками рамке и рассказывают, каждый о себе и о своих отношениях с другими. Не глядя друг на друга, так сказать, бесконтактным методом.
В новом спектакле Театра.doc – все-таки не так. Актёры и рассказывают о своих переживаниях, как бы озвучивая дневник, если бы они вели его старомодным способом, доверяя мысли и чувства бумаге, и ведут диалоги с партнерами, партнерами по сцене, а по сюжету – еще и сексуальными партнерами. Они могут более или менее бесстрастно рассказывать о переживаемых мыслях и чувствах и тут же, безо всякой паузы, - пробовать увидеть себя со стороны, рассказать о себе как бы не изнутри уже, а снаружи. Это – очень интересный опыт, позволяющий тем не менее оценить возможности актеров, больше – актеров-мужчин, которые здесь – главные герои, женщины, даже та, единственная, которая одному – жена, а другому – любовница, даже она в этой истории имеет все-таки служебную роль.
Угаров, если можно так сказать, давно уж занимается вопросами измены, исследованием и даже препарированием психологии измены, то так повернет ее, то эдак, посмотрит то с одной, то с другой стороны. Елена Гремина навела меня на давнюю – по нынешним временам – повесть Угарова «Разбор вещей», там это был взгляд «со стороны», в «24 ПЛЮС» - это взгляд изнутри, впрочем, нынешнее время требует ведь от любого зрелища и процесса 3D, так что и Угаров в ногу со временем предлагает нам взгляд на измену и со стороны жертвы и со стороны победителя. И выслушать, и посмотреть. Впрочем, вот еще что, может быть, самое главное: давая нам выслушать сперва обманутого мужа, только-только нащупывающего истоки измены, потом – понимающего, что так и есть, а следом – давая монолог того, с кем изменяет супруга героя, автор и режиссер позволяет нам убедиться в том еще, что в этой – во всяком случае, в этой конкретной! – истории победителей нет, здесь оба – побежденные. Возможно, так происходит еще и потому, что неосознанное, не проартикулированное от начала до конца, так и оставшееся затаенным желание любовника остаться не с нею, а с ним в итоге заставляет его бежать, бежать сломя голову – от любовницы, от безумной любви втроем, но главное, конечно, - от так толком и неосознанного желания. Быть не с нею, повторяю, не с ними, а только с ним. Он покупает билет в один конец. Так не уезжают – так бегут.
Разве так бывает? Бывает, наверное, и так.
В этом спектакле, где возможны, утверждает программка, импровизации, все слова, тем не менее, все мысли прочно расставлены по своим местам, как камни в прочном доме Наф-Нафа, который не развалится от дуновения ветра. Муж подозревает жену в измене, замечает, что что-то не так, не когда находит не ту смс в ее мобильном, нет, - однажды она перестает его спрашивать, идет ли ей платье или юбка. И – всё понятно. Вот – та ниточка, за которую раскручивается дальше и дальше сюжет.
Как человек образованный, культурный, Угаров не может обойтись без опоры на тома написанного до него. Стихотворение Пушкина звучит в спектакле дважды, по-разному, сперва как комедия, а потом – как трагедия, вопреки общеупотребимой истине. Стихи Пушкина – как образ дороги, дороги к телесному счастью и дороги к тому, где счастья нет, а есть ли покой и воля – Бог ведает.
