На конкурсе имени Чайковского проявился русский след

Джордж Ли (США) на третьем туре. Фото cо страницы конкурса в социальной сети Facebook

Первый день финальных прослушиваний у пианистов начали россиянин Сергей Редькин и американец Джордж Ли. Последнего, ученика Рассел Шерман и Ва Кьюн Бьюн, готовил к конкурсу русский педагог и пианист Максим Могилевский – так же как и второго зарубежного участника третьего тура Люку Дебарга, он занимается с ученицей Льва Власенко Реной Шерешевской.

Вопреки обыкновению, когда финалисты в паре с обязательным концертом Чайковского играли Третий концерт Рахманинова (реже – Второй, еще реже – концерты Листа), в этом году рахманиновский опус прозвучит только один раз, в исполнении верного традициям российской школы Лукаса Генюшаса. Правда, в выборе концерта Чайковского Лукас проявил оригинальность, остановившись не на Первом, а на Втором концерте. В его программе второго тура была, кстати, Седьмая соната Прокофьева – сочинение, которое, как показывает практика, включают в программу будущие лауреаты: из тех, кто первым приходит на ум, – Михаил Плетнев, Николай Луганский, Денис Мацуев (а грандиозная  интерпретация Алексея Султанова на том же конкурсе отмечена голосами жюри, увы, не была). Но это замечание в скобках, посмотрим, сработает ли теория Седьмой сонаты на этот раз. Возвращаясь же к концертам, отметим, что и здесь лидирует Прокофьев: Сергей Редькин выбрал Второй, а Джордж Ли и Дмитрий Маслеев – Третий концерт. Люка Дебарг и самый юный участник конкурса Даниил Харитонов остановились на Втором и Первом концертах Листа. 

Итого вместо двух-трех партитур Госоркестр (с финалистами работает этот коллектив) освоил семь. Шесть нервных (а значит, непредсказуемых) участников, 12 выступлений, каждое из которых может решить судьбу участника, – эту ответственность, безусловно, оркестр чувствует. ГАСО играет вместе с дирижером Алексеем Богорадом, который всеми силами старается напряжение снять, всем видом воодушевляя коллектив. В особенности пышно звучат сольные оркестровые фрагменты, где дирижер расправляет крылья и наконец имеет возможность показать себя на упоительном фортиссимо – не все же уступать эту честь солисту! Это, конечно, ирония, но не беспочвенная: при довольно качественном ансамбле оркестр все же заглушает пианиста. Это было очевидно на выступлении Сергея Редькина – студента Александра Сандлера из Санкт-Петербургской консерватории (профессор воспитал и Мирослава Култышева, победителя XIII конкурса): местами чересчур деликатная игра пианиста тонула в оркестровом звучании. Вообще же этот музыкант на конкурсе показал высокий уровень владения ремеслом, в лучшем смысле представляя академический пианизм – сдержанный, аккуратный, без излишних внешних эффектов (он скорее интроверт), к его пониманию стиля того или иного композитора тоже вопросов, как правило, не возникало. Все это вместе с широтой, пластичностью фразы, умением охватить целое проявилось в прокофьевском концерте, где патетика лирического высказывания была скорее субъективной, внутренней, впрочем, как и «колючее» скерцо и фантасмагорическое интермеццо – как память о том, что сочинение написано на смерть друга. Концерт же Чайковского выдал скорее и нервное напряжение, и недостаточный опыт – исполнение было неровным; впрочем, открывать финал – дополнительная нагрузка. 

Второй финалист – Джордж Ли из США, 19-летний музыкант, который наповал сразил публику фантастической виртуозностью. Вторую рапсодию Листа публика слушала – буквально! – кто с улыбкой на лице, кто с открытым ртом: абсолютная свобода владения инструментом при немыслимых темпах вызывала неприкрытый восторг. Правда, пока виртуозность и эффектность (возможно, в силу молодости) уступают в его выступлениях содержательному аспекту, что продемонстрировала его интерпретация Вариаций на тему Корелли Рахманинова, где за классическим циклом вариаций не была услышана катастрофа – ни внутренняя, рахманиновская, ни приближение внешней. 

Уже в первых аккордах концерта Чайковского – в интерпретации Ли волевых и решительных – был слышен общий посыл: пианист трактует этот концерт как brilliance piano concerto, и этой установке он и следовал. Нельзя сказать, что такая трактовка «работает» по отношению к музыке Чайковского – отсюда и излишняя скерцозность, даже с оттенком джаза в среднем разделе второй части, и практически этюдный финал с минимумом интонаций, о русской песне совсем не напоминающих. 

То же – и Третий концерт Прокофьева, идеально сыгранный с технической точки зрения: но что касается этой музыки, то здесь фортепиано – лишь один из инструментов (пусть и главный) оркестра, и на выручку приходит дирижер, а потому недостаток глубины прикрыли Алексей Богорад и ГАСО.

На пару вопросов – по пути к ученику – ответил Максим Могилевский:

– Довольны ли вы выступлением Джорджа?

– Да, я очень доволен. Джордж – очень чуткий музыкант. Мой большой друг Валерий Кулешов, лауреат Конкурса Вана Клиберна, пришел на репетицию и сказал несколько точнейших замечаний, и Джордж полностью ему доверился и постарался все сегодня сделать. 

– Вы начали заниматься только полгода назад?

– В Консерватории Новой Англии, где я недавно начал работать, меня попросили послушать студента. Я послушал и понял, что это невероятный талант, совершенно интуитивный самородок при феноменальной природной технике. Я был счастлив работать с ним и готовить его к конкурсу. 

– Как вы его настраивали?

– Я его настроил так, чтобы он принес людям радость. Тем, кто так полюбил его здесь, в Москве, кто ждет его выступлений. Чтобы он играл для их удовольствия и радости. Чтобы он не думал о конкурсе, а и сам испытал чувство радости. И потом сказал ему, чтобы он забыл про Ланг Ланга, а помнил про Эмиля Григорьевича Гилельса, про Баренбойма и про Ашкенази – про таких артистов. Они, кстати говоря, тоже небольшого роста, и у них есть колоссальная внутренняя энергия. Вот у него, мне кажется, тоже есть это качество. 

– Что самое главное в занятиях с ним?

– Он настолько интуитивный, что ним не надо ничего особенного делать, просто нужно довериться ему, дать раскрыться и сделать то, что он чувствует, что он хочет. Он очень умный и очень образованный мальчик. Учится еще в Гарвардском университете, куда берут немногих, изучает литературу.