Марина Гайкович 15 июня в Большом зале Московской консерватории состоится торжественное открытие XV Международного конкурса имени Чайковского. В этом году во второй раз конкурс пройдет под председательством Валерия Гергиева, с именем которого связывают восстановление былого престижа главного отечественного музыкального состязания.
История Конкурса имени Чайковского в каком-то смысле уникальна, по ней можно следить и за историей страны. Уже первый конкурс сотворил легенду, имя которой – Ван Клиберн: ни у одного из будущих лауреатов не было толики той любви, восторга, обожания, которую получил от советской публики молодой американский пианист. Вместе с этим, давать или нет первую премию американцу, решали в Кремле. Да и вообще распределение премий (или по крайней мере баланса между «нами и ними») часто пахло политикой. И не только: имена участников определяли в высоких кабинетах, видимо, учитывали и благонадежность. С одним промахнулись: имя победителя второго конкурса, пианиста Владимира Ашкенази, стерли со скрижалей за то, что женился на иностранке и позволил себе эмигрировать, восстановили только с падением железного занавеса.
Первые конкурсы посещали творческая элита и даже монаршие особы: в Москву по этому случаю дважды прилетала бельгийская королева Елизавета (на родине она инициировала состязание музыкантов, сегодня очень престижное). Но главное – Международный конкурс имени Чайковского демонстрировал триумф советской школы, которую тогда тоже можно было смело назвать легендарной.
Черту подвела перестройка: конкурс, по понятным причинам, моментально потерял блеск. Упрекнуть организаторов сложно: с позиций сегодняшнего дня, напротив, хочется сказать спасибо, что сохранили, не прервали традицию. Но удар по имиджу, конечно, конкурс получил – зарубежным музыкантам он был неинтересен (наверное, и просто боялись ехать в новую Россию), да и сам титул лауреата на Западе не котировался в сравнении с победой на конкурсе королевы Елизаветы, с конкурсом Вана Клиберна в Техасе или с шопеновским конкурсом в Варшаве.
Когда наконец экономика окрепла, можно было подумать и о реставрации Конкурса имени Чайковского. На роль антикризисного менеджера пять или шесть лет назад пригласили Валерия Гергиева, тот, не задумываясь, поменял десятилетиями отлаженную структуру и географию. Профессиональная общественность была готова к бунту, когда узнала о том, что половина конкурса по выдуманной причине нехватки залов (в Москве!) переезжает в Петербург. Но, прекрасно понимая, что это будет буря в стакане (Гергиеву государство выдало карт-бланш), подниматься на баррикады не стала. Валерий Абисалович ввел в программу исполнение пьесы XX века (хотя традиционно программа трех туров и так насыщенна), камерный концерт и наконец разделил финал, где исполнитель должен подряд сыграть два инструментальных концерта с оркестром, на два вечера. Тут даже Денис Мацуев удивленно поднял брови. Для повышения градуса в международном контексте на директорскую позицию пригласили друга Клиберна и главу его техасского конкурса Ричарда Родзинского, а в качестве почетного гостя – самого Клиберна, к тому времени уже тяжелобольного. Звездные члены жюри шли в придачу.
Помогло ли это? И да и нет. Основную массу конкурсантов все так же составляли российские музыканты (и коллеги из СНГ), а также представители азиатских стран, за последние 20 лет превратившиеся в полноценных конкурентов для наших.
Ни один конкурс не обходится без скандалов, публика всегда найдет несправедливо засуженного любимчика. Четыре года назад им стал пианист Александр Лубянцев, которому критики вручили свой неофициальный приз. Официальным приз критики не станет никогда, пока у руля Валерий Гергиев, который воспринимает позицию критиков не как дружественную, а как альтернативную. Наверное, не без причины.
Клиберн умер, Родзинский стал не нужен (впрочем, думаю, это взаимно), в этом году исполнительным директором стал скромный Петер Гроте, экс-директор фирмы «Каваи».
Среди нововведений грядущего состязания двойной предварительный отсев: сначала отсеивают на уровне заявок и записей, 60 счастливчиков играют живые прослушивания в Москве. Я уверена, что среди тех, кого отсеяли на первом этапе, есть серьезные музыканты, да и среди аутсайдеров живого отбора наверняка найдется дюжина тех, кто мог бы претендовать на выход в финал. Обращаясь к опыту 2011 года, очевидно, что победили слабые музыканты, к сожалению, довелось некоторых из них услышать спустя два-три года после их триумфа. Пожалуй, за исключением пианиста Даниила Трифонова.
Но это конкурс, причем конкурс творческий, здесь априори не может быть абсолютной справедливости. Учитывая немыслимый список будущих ангажементов (это один из бесспорных козырей оргкомитета), будет делаться ставка на стабильного и выносливого музыканта.
Будем надеяться, что это не единственный критерий, которым будут руководствоваться члены жюри. Хочется открыть нового Вана Клиберна, нового Михаила Плетнева, нового Гидона Кремера… Новое имя.
Дарья Гармоненко