О пьющих мужьях и еврейском счастье

Янина Романова, Дарья Фролова и Инна Тимофеева в спектакле «Потанцуем...». Фото со страницы театра «Современник» в социальной сети Facebook

Театр «Современник» в этом сезоне отличается стахановской работоспособностью. Вчерашняя премьера «Потанцуем…» по Людмиле Улицкой – уже пятая по счету или четвертая, если не считать отложенный пока до лучших времен «Декамерон». Как в старые добрые времена, в нынешнем боекомплекте есть и советская классика, и зарубежная, а также современная зарубежная пьеса, а теперь вот  и современная отечественная. Правда, герои Людмилы Улицкой, которая сама написала инсценировку по своему же рассказу «Женщины русских селений», а вернее, три героини встречаются в Нью-Йорке в начале 90-х годов прошлого века. 

Людмила Улицкая любит писать про женщин, и ее проза пользуется успехом у читательниц. Любит она писать также и о евреях, чувствуя эту тему, как говорил один из героев Геннадия Хазанова, спинным мозгом. Вот и в «Потанцуем…» рассказывается история трех женщин, которые сталкиваются в квартире одной из них в Нью-Йорке в начале 90-х годов прошлого века. Эмма приезжает в гости к Марго из Москвы, а Марго, страдающая от своего сильно пьющего мужа, договаривается со своей подругой Верой, что Эмма остановится у нее. Встреча трех в разной степени советских и в разной степени русских женщин оборачивается хорошим, местами веселым, местами, конечно, полным безнадежного отчаянья застольем, где выпивки много, а закуски  почти нет или даже нет совсем. 

Другая сцена, на которой сыграли спектакль в постановке режиссера Анджея Бубеня, предполагает короткую дистанцию между актером и зрителем, а быстро приходящее к женщинам-героиням опьянение предполагает размашистую манеру игры. Забавно, что наиболее естественной в этих непростых условиях оказывается именно Вера (Инна Тимофеева), которая пьет, как говорится, не жалея сил и не думая ни о какой норме. И игра ее это, можно сказать, игра, отпущенная на волю, игра вразнос, однако же в этом разносе и воле не теряющая нюансов и «мелкой пластики». 

Когда она бросается подбирать упавший и рассыпавшийся по полу салат оливье, приглашая и других присоединиться к этому важному делу, в этой эксцентрике не теряется бытовая естественность ее разудалой героини. Характер по-прежнему живой и узнаваемый. А когда ее Вера запевает какую-то старую народную песню «А не кончится война, не выйдет замуж ни одна…», вмиг забываются вся только что творимая ею суета, беготня и кассета с Галичем, которому она только что подпевала не в такт, не в лад…

Когда она между прочим начинает нахваливать поставленную на стол нарезанную колбасу из индюшатины, которую так и не дает попробовать подругам, хочется после спектакля сломя голову бежать в гастроном и купить что-то похожее. Между делом она, среди прочей еды, упоминает форшмак, и после спектакля мы не смогли удержаться – заехали в кулинарию и купили. 

Жизнь актрисы в театре, в любом театре – загадка. Вот Тимофеева, которая становится в этом спектакле открытием: начинаешь перебирать, вспоминаешь, что да, хороша была не так давно в роли профсоюзной активистки, заводской начальницы главной героини во «Времени женщин», напориста и вместе с тем убедительна в таком знакомом, узнаваемом характере. Играет Ванду в «Крутом маршруте», но когда я смотрел этот спектакль несколько лет назад, эту роль играла другая актриса. Госпожа Ковылькова в «Хорошенькой»… Короче говоря, такая центральная роль у нее случилась впервые, во всяком случае, впервые за много лет. 

К сожалению, о других двух актрисах ничего хорошего пока сказать не могу. Что совсем не мешало зрителям сперва радоваться, а ближе к финалу горевать и даже утирать потоком льющиеся слезы. 

Улицкая – мастер мелодраматических сюжетов, одинаково трогающих и женскую, и мужскую половину зала. Впрочем, приемы, которыми она пользуется, можно назвать беспроигрышными: одна из героинь обнаруживается прямо в гостях, под утро, та самая, которая впервые приехала в Нью-Йорк, оказывается, больна, у нее рак, а в самом конце все три рассказывают свою жизнь до самой смерти и даже после нее. Как тут не заплачешь? Надо быть уж очень черствым человеком. 

Как всегда у Улицкой, героини обмениваются репликами-афоризмами: «Это очень трудно – легко жить!», или вот одна вдруг ставит диагноз русским женщинам в Америке: «Здесь они отчаянно жидовеют». Сами женские истории  в той или иной степени банальные, то есть самые что ни на есть жизненные. 

Как всегда у Улицкой, чувствуется, что автор – человек образованный, поэтому три приятельницы временами похожи на чеховских трех сестер, а когда Эмма вскрикивает: «Сколько лет я потратила на мужиков… А я могла быть доктором наук!..», конечно, вспоминается соответствующая реплика дяди Вани. 

Рассказывают, что народная артистка России Светлана Крючкова прославилась в свое время, кроме прочего, тостом «за великих русских женщин и их еврейских мужей». Ну вот примерно об этом, вернее, о таких и рассказывается в пьесе Улицкой. Мужья, правда, у всех у них пьющие, у Веры к моменту встречи даже успел умереть от цирроза печени. Но без цирроза какая ж мелодрама? Без цирроза никак. А как только разбираются с мужским пьянством, тут Эмму настигает рак. Почему-то наши писатели не умеют писать мелодраматические истории, чтобы в них не было онкологии. Что и говорить, прием верный. Впору вспомнить диалог старой графини с внуком Томским, когда она просит его прислать «такой роман, где бы герой не давил ни отца, ни матери и где бы не было утопленных тел. Я ужасно боюсь утопленников!» – «Таких романов нынче нет», – честно отвечает тот.