Свобода - она как медаль и как дверь

Юлия Вергазова. Роскомнадзор. Фото автора

Выставка «Освоение свободы», открывшаяся в Центре творческих индустрий Фабрика, - сотворчество молодых кураторов и художников и одновременно итог работы семимесячного кураторского курса Высшей школы художественных практик и музейных технологий при факультете истории искусства РГГУ. 12 кураторов выбирали художников, в частности, из Школы Родченко, Института проблем современного искусства и Свободных мастерских, чтобы составить нечто вроде выставки-каталога о том, что вообще входит в понятие свободы для нового поколения художников.

«Мы не можем показать это изображение по настоятельной просьбе Роскомнадзора» - такое объявление встречает пришедших на выставку. Юлия Вергазова вспоминает расстрел в редакции Charlie Hebdo и последовавшие вслед за ним уже в России запреты, например, то, как Роскомнадзор постановил «Агентству бизнес новостей» удалить с сайта обложку нового Charlie Hebdo, после чего на сайте появилась как раз вот эта надпись. Ее художница превратила в отдельную работу - ответ на цензуру - ведь отсюда тянется нить и к новосибирскому «Тангейзеру», например. Цензура - род репрессий в искусстве. Вместе с тем, и на выставке как раз свободу крутят с разных ракурсов и как медаль - с всегдашней обратной стороной, если художник отказывается говорить и включает самоцензуру, то тогда он уже кто?Цензура и самоцензура как аверс и реверс медали свободы, возможность преодоления запретов как освобождение и внутренняя ответственность - с этой точки стартует показ.

Довольно удивительно, но «Освоение свободы» прошло мимо, больше не затронуло напрямую другие актуальные политические события, на которые и от художников ждешь реакции. Один из кураторов Александр Кремер (всего их, напомним, аж 12 - еще это Карина Баталова, Ксения Гашо, Антонина Горбенко, Елизавета Карпова, Павел Копылков, Кирилл Корсаков, Елизавета Кострова, Наталья Малёва, Евгения Рагозина, Ирина Уварова и Юлия Юдина-Клюгвант) говорит, для них либо отсутствие, либо недостаточный для отбора уровень работ на злобу дня стал показательным моментом в исследовании того, что готовы сказать о свободе художники…

Кирилл Жилкин. Памяти прадеда. ГУЛАГ. Фото автора

Лингвист Макс Фасмер установил, что слова «свобода» и «свой» получились из общей корневой основы. То есть свобода, напоминают тут, - значит пропущенная через себя. Мысль хотя и понятную, но из разряда вечных вопросов тут подкрепляют и небанальными многослойными работами, и довольно прямолинейными и наивными, строя выставку на сквозных мотивах личной, социальной свободы и, что важно, политической памяти о прошлом, о репрессиях. Историческая память тут затрагивается и как индивидуальная, и как общая. Кирилл Жилкин пишет триптих «Памяти прадеда. ГУЛАГ», где, будучи противопоставлены государственной машине, единственное, что могут ей противопоставить герой и его семья - свою человечность (это выражено и живописно). Только, вернувшись из лагеря, прадед художника Яков Белоглазов недолго прожил - машина все-таки его сломала. С другой стороны, здесь есть видеоперформансы «Краткая история доносов. 1914-2014» и «Музыка тюрем» группы u/n multitude. И эта самая «Музыка тюрем» звучит в пропетом музыкантами распорядке дня Дмитровлага, а 8 пунктами этого «расписания» авторы проводят параллель с 8 строками покаянного псалма De Profundis, вспоминая одновременно, что его перевод - «из глубины», и «Музыка тюрем» слышится будто глубины канала Москва-Волга, что рыли заключенные. «Обратно на выход» Марии Заикиной - формально объект простой, только закрытая обшарпанная дверь, в которую кто-то колотится, но в простоте как-то здорово, иронично и емко соединились и мысли про «ту» и «эту» стороны свободы, про дверь как знак открытых/несбывшихся надежд человека и как навязчивое стремление государства к откату в прошлое. Эти работы из числа самых интересных.

Вместе с тем, «Освоение…» проходит и через вещи, на мой взгляд, весьма банальные, то заводя про то, что у всех в обществе своя личина (фотографические автопортреты Евгении Косушкиной в разного рода масках, включая косметическую), то рассуждая о свободе быть или не быть, вернее, в случае документации перформанса Софии Асташовой «10 литров», пить или не пить. «Высшее выражение свободы - это преодоление самого сильного инстинкта - инстинкта самосохранения»,- пишет она, выкладывая перед зрителем смертельные дозы обычных веществ вроде сахара, соли, лекарств и воды, ну и все экранное время пьет воду, сколько выдержит. Только действие это на экране ничем не обусловлено, оно перестает быть интересным как любое саморазрушение без видимых на то причин.

Впрочем, несмотря на то, что здесь есть проходные работы, выставка не разваливается, и те самые сквозные сюжеты от самоидентификации до исторической памяти друг с другом взаимодействуют и держат весь механизм. А главное, это все ведь про то, что свобода, которая тут на кону - не только возможность выбора, но и ответственность решения.