Наследники Шумахера отдыхают

Сам себе пианист очень нравится. Фото Юрия Богомаза предоставлено пресс-службой филармонии

В Концертном зале им. Чайковского выступил китайский пианист Ланг Ланг. Публика поделилась на две неравные части: те, кто поддался имиджу вундеркинда-виртуоза, побежали за автографом, остальные сдерживали смех, смешанный с недоумением. «Маленький Моцарт», которому вообще-то вот-вот стукнет 33, кажется, уже никогда не сможет стать серьезным музыкантом, а так и останется восторженным неофитом.

Текст-представление пианиста (составленный по информации с его сайта) сообщает, что интерес к фортепиано у маленького Ланга появился после просмотра мультфильма «Том и Джерри», той серии, где кот и мышь «играют» Вторую венгерскую рапсодию Листа. Вот на таком – мультяшном – уровне осмысления исполняемых сочинений и отношения к профессии Ланг Ланг так и пребывает. В числе его достижений, как сообщает тот же пресс-релиз, запись Седьмой сонаты Прокофьева в качестве саундтрека к компьютерной игре (проданной многомиллионным тиражом!), выступление с группой Metallica на церемонии вручения Grammy или концерт-вступление к финальному матчу последнего  мундиаля. 

Ланг активно эксплуатирует избранный имидж восторженного мальчика, каждый раз заново открывающего для себя звуки музыки. Мальчика, безусловно, одаренного и очень виртуозного. В свое время кто-то (продюсер, имиджмейкер, пиарщик?) очень умно использовал этот образ и его капитализировал. В Китае Ланг Ланга обожают и обожествляют (страна буквально «заболела» фортепиано), европейская и американская публика развлекается – таких потешных пианистов здесь еще не видывали. А может быть, воспринимает Ланга всерьез.   

Проблема лишь в том, что мальчики растут… Еще десять лет назад его «цирковые» выступления, когда наряженный в блестящий пиджак пианист эпатировал публику немыслимой беглостью пальцев, мимическими ужимками и размашистыми жестами рук, можно быть списать на юный возраст, сегодня это уже похоже на крайний недостаток вкуса и – как ни странно – мастерства. Все пианиссимо – на второй педали, левая рука зачастую недозвучивает, а стремительная беглость часто вызывает в памяти стандартное замечание педагогов «пальцы впереди головы», когда за ультрабыстрым темпом ученик теряет чувство метроритма. Увы. 

Этот пианист очень любит повторения: ничто не должно звучать одинаково! Будь то фраза или даже краткий мотив – сначала играем нон легато, потом – легато, без педали – с педалью, ритмично – свободно, с соблюдением сильной доли – перестановкой акцентов, динамически ровно – или с внезапным грохотом (а почему бы в нижнем регистре не бабахнуть?) и т.д. А если тема повторяется несколько раз? Она снова и снова будет звучать иначе! Так Итальянский концерт Баха превращается в винегрет, а «Времена года» Чайковского – практически в анекдот. Тихая и задушевная пьеса «У камелька» превращается – как в плохих фильмах – в секс у камина, на медвежьей шкуре, «Масленица», «Песнь косаря», «Жатва» и «Охота» – в неистовые пляски, а вальс (!) «Святки» – в дикие скачки. Все лирические пьесы Ланг подчеркнуто превращает в медитации. Четыре скерцо Шопена становятся трассой «Формула-1», которую пианист преодолевает с чемпионским результатом. Наследники Шумахера отдыхают.