Ювелиры бывшими не бывают

В этой, последней сцене Наталья Тенякова в костюме королевы, Олег Табаков – тяжело больной ювелир. Фото Екатерины Цветковой со страницы МХТ в социальной сети Facebook

Премьеру «Юбилея ювелира» готовили к юбилею худрука МХТ им. Чехова Олега Табакова, но выпустили раньше, дав возможность убедиться всем, что к 80 годам актер не растерял ни таланта, ни мастерства. Еще недавно спектакль играли под маркой «предпремьерных показов», но мартовские представления уже заявлены как премьера, полноценная, готовая и к похвалам, и к критике.

«Юбилей ювелира» британского драматурга Николы МакОлифф (в МХТ она звучит в переводе Ольги Варшавер и Татьяны Тульчинской) – пьеса для тех самых коней, которые борозды не портят. Бенефисных историй на взрослых актеров вроде бы написано немало, и все-таки каждый раз, когда очередной большой мастер приближается к уважаемому преклонному возрасту, выясняется, что режиссеры мечутся в замкнутом кругу из трех-четырех названий. «Юбилей ювелира» как будто бы дает спасительный выход из этого репертуарного тупика. Герой пьесы Николы МакОлифф не только стар, он еще и умирает прямо на глазах у публики, на протяжении полутора часов, что идет спектакль. Он выходит на сцену тяжело, смертельно больным человеком, которому врачи, а в пьесе – заказанная по такому безысходному случаю сиделка, «обещают» от двух недель до нескольких месяцев. Несколько месяцев героя вполне устраивают – ему важно дожить до юбилея, до 90-летия. 

Мысли героя, которыми он делится с женой, сиделкой и врачом, – образец европейского рационализма. Ни в какую загробную жизнь он не верит, верит – в мастерство, а из безотчетного (помните, у Вознесенского: «Изменяйте ангелу, изменяйте черту, но не изменяйте чувству безотчетному!»?) – верит еще, что в день его 90-летия в гости к нему придет сама английская королева, Елизавета II собственной персоной. Придет, потому что обещала ему это 60 лет назад, в ночь перед коронацией.

Три главных героя плюс – эпизодический выход врача. Олег Табаков в роли ювелира, оставившего свое ремесло, Наталья Тенякова играет его жену, Дарья Мороз – сиделка. Лица, кажется, почти без грима, такая же «выбеленная», принципиально неяркая манера игры. Разрозненные сцены объединяют четыре больших экрана, которые то поднимаются над сценой, то опускаются, как своего рода «пожарный занавес», полностью закрывая сцену (художник – Лариса Ломакина, за видео отвечают Александр Симонов, Артем Панчик и Владимир Панчик). На экранах – крупные планы героев, иногда – одного-единственного, главного, в нескольких проекциях, этакий привет от МРТ, без которого ювелиру не поставили бы печальный диагноз. Время от времени на экранах появляются субтитры – прием, который режиссер Константин Богомолов навязывает публике как фирменный знак своего режиссерского участия в работе. «Начало» – загорается на всех четырех экранах. Следующий титр – «Начало конца». Следующий – «Начало конца начинается». Экраны поднимаются, уступая наконец сцену актерам.  

Табаков, несмотря на то что в жизни часто уповает на любовь к отеческим гробам, – из тех же рационалистов, конкретное дело для него, мне кажется, важнее самых красивых слов. Человек практический. Так что роль английского еврея-ювелира ему – в пору, по характеру. И играет он ювелирно, не широким – узнаваемым и любимым широким мазком (лишь однажды и то между прочим намекает на цитату из «Простоквашино»), а на ювелирных перепадах и переменах – полуулыбке, часто вполголоса, недопроявленных интонациях, точно его герой экономит силы, которые отмерены ему на остаток дней, а растянуть их непременно надо на два месяца.

Сам о себе он говорит сиделке, что ювелир он – бывший, в прошлом. Но ювелиров, видно, бывших не бывает – глаз его точный, как и слова, когда он объясняет сиделке, чем отличается настоящий бриллиант от фианита. Сверкают по-разному. Режиссер, в этом его очевидный успех, в новом спектакле дает Табакову возможность засверкать – при общем матовом свете, в сдержанной манере, что лишь добавляет красок игре актера. Экраны в спектаклях Богомолова уже мозолят глаза, видеть затылок Табакова (на одном из экранов) – не бог весть какая радость, ну, если говорить о разных гранях актерской игры, а вот смотреть на Табакова, что называется, живьем – удовольствие, и немалое. На медленность его движений, на взгляды, которые он бросает вдруг на свои ноги, уже как будто чуть-чуть чужие, возвращение мыслями в скромную комнату, где ему и его жене суждено провести остаток дней. Дело его лопнуло, богатства украли, пришлось поменять квартиру. «А почему не попросить денег у сына, который благополучно живет в Новой Зеландии?» – спрашивает сиделка. «Как можно?» – недоумевает жена. Родители не должны быть в тягость, ни в коем случае, – еще один пример европейского рационального подхода к отношениям отцов и детей.

«Юбилей ювелира» в театральном отношении – это история о том, что мастерство не пропьешь и вообще оно, возможно, последнее, что покидает человеческое тело (тем более что Табаков и не пьет), а по сюжету – эта пьеса о том, что чувства даже в браке не ослабевают, случается, и через 30, и даже через 60 с лишним лет: жена ювелира по-прежнему ревнует его к той давней истории, ревнует и любит с невыразимой силой, которую внешне выражает в финале, зато по-крупному, когда является в квартиру ювелира в день его юбилея в образе королевы английской. Глядя на сцену, не скажешь наверняка, кто же это явился – жена ювелира, вместо актрисы, которую предлагала нанять сиделка, но на которую у обедневшей пары уже нет денег, или настоящая королева? Верит ли герой в королеву или только делает вид, примечая скрывшуюся под очками и шляпкой верную жену? То ли так, то ли эдак. Их диалог, игра двух выдающихся актеров в эти минуты доставляет такое удовольствие плюс печальные мысли о том, что это – последние минуты жизни героя, о чем оба в курсе, плюс – сами актеры, любимые, дорогие, тоже немолоды – их диалог таков, что сидящие в зале вдруг становятся похожими на публику с теннисных кортов, не успевающих уследить за мячиком, который летит то туда, то сюда.   n