В джунглях Шотландии

Фото Валентина Барановского

В этом году фестиваль как никогда соответствует своему названию – в фокусе проверенная репертуарная классика, разнообразие в которую вносят несколько приглашенных солистов, а за фестивальную премьеру отвечает не иностранный хореограф, а птенец собственного, Мариинского, гнезда - солист труппы Антон Пимонов, который уже несколько лет выступает в качестве не только исполнителя, но и созидателя танцтворений. Творческий багаж Антона, в основном, состоит из бессюжетных миниатюр и одноактных балетов (за исключением балета "Ромео и Джульетта", поставленного им для труппы театра имени Леонида Якобсона в декабре прошлого года), однако сейчас ему выпала возможность поработать не в самом распространённом жанре - сюжетном балете для детей, успешные эксперименты в котором можно посчитать по пальцам. Итогом его стараний стали два одноактных балета - "Бемби" и "В джунглях".

За основу дилогии были взяты романы Феликса Зальтена "Бемби", действие которой положили на одноименную сюиту Андрея Головина, и "Дети Бемби", музыкальным материалом для которой стала сюита "В джунглях" Андрея Локшина. Оба произведения при создании не предназначались для танцев, что создавало определенные сложности для постановщика. Дирижировал премьерой маэстро Гергиев. В паре с хореографом работала режиссер Анна Матисон, ставшая художником и либреттистом обеих частей дилогии.

Занавес открывается, и зритель, следуя художественному решению сценического пространства и дальнейшему повествованию, оказывается в джунглях. Джунглях, где с огромными тропическими цветами соседствуют дубы. Джунглях, населенных одновременно экзотическими птицами, оленями, ежиками и белочками. Джунглях, где сменяются времена года, и идет снег - о чем свидетельствует проекция на заднике. Джунглях, в которых ведут охоту браконьеры в килтах. Видимо, где-то в горах Шотландии затерялся этот островок тропического леса. Бытие персонажей в пусть даже сказочной, а более того - условной до крайности балетной реальности - все же не должно противоречить здравому смыслу. Ему же, казалось бы, должны следовать и мизансцены. Однако мать Бемби, спасаясь от преследования охотников, в силу неясных причин вдруг замирает и ждет, когда ее настигнет пуля. Думается, этот прием сработал бы в кино. Если бы в этот момент была возможность взять крупный план, а камера совершила облет - эффект "слоу-мо", пожалуй, "выстрелил" бы.

В два получасовых отрезка хореографического и музыкального текста авторы вмещают жизнь двух поколений – но из-за невнятного обособления разноудаленных друг от друга по времени эпизодов сага о семье Бемби превращается в комикс, линейную последовательность эпизодов, без оглядки на временную дискретность исходного литературного материала.

Костюмы персонажей не подчинены единому стилю, а порой и вовсе вызывают недоумение. Бемби, Фалина и Ронно одеты в традиционные трико и пачки благородного вишневого цвета, а вот Зайцу от художника досталась огромная карикатурная голова с болтающимися ушами, Жуку (видимо, жуку-носорогу) - клешни, неловко маневрируя которыми, он вынужден делать поддержки, а Старому вожаку и вовсе - огромные рога, растущие из области поясницы. Когда приходит пора снимать с себя корону и передавать ее Бемби, он будничным движением расстегивает пояс и, таким образом, лишает себя королевской власти над лесом.

Что оказало большее влияние на Анну Матисон во время создания костюмов для второй части дилогии - "ревущие двадцатые", античность или стиль сафари, сказать трудно, но скромные рожки Гурри, дочери Бемби, среди кордебалета смотрятся, словно элемент карнавального костюма на вечере в кабаре.

В пластических характеристиках героев нет прямого уподобления прототипам из животного мира, однако высокие балонные гран жете Бемби - Алексея Попова вызывают неизбежные ассоциации с взмывающим в воздух оленем. Аккуратные, будто мерцающие переступания на пуантах Фалины - Надежды Батоевой - заставляют слышать стук оленьих копытцев. Штрихуя сцену прыжками, летают Сороки - Владислав Шумаков и Денис Зайнетдинов. Один из самых ярких персонажей - это Главный охотник. Его широкий шаг подчиняет себе пространство сцены, манифестируя его желание захватить власть над лесом. Эту партию очень украсил своей кошачьей пластикой Александр Сергеев, создав образ не только злобного, но хитрого и кровожадного антигероя. В то же время, многих персонажей можно идентифицировать только по костюмам, не все хореографические образы не достаточно выпуклы и узнаваемы.

Во второй части дилогии Антон Пимонов создает удачный и запоминающийся ансамблевый эпизод - танец крадущихся охотников. Выброшенный в воздух предводитель охотников бесшумно переступает по рукам остальных участников группы, подкрадываясь к обитателям леса. Наверняка, запоминается зрителям и танец Светлячков в подсвеченных диодами костюмах, но совсем по другой причине. Светлячки своей волшебной силой должны исцелить раненного Егеря (Сослан Кулаев), покровителя дочери Бемби по имени Гурри (Софья Иванова-Скобликова), и по задумке авторов эта сцена происходит в полной тишине. Этот прием не оправдан художественно - сотворение волшебства не есть эмоциональный пик, извинивший бы отсутствие музыки. В целом же, вторая часть дилогии отличается густонаселенностью второстепенными персонажами, создающими помехи на главной сюжетной линии - Гурри и Егеря.

Кажется, что за недолгое время совместной работы художник и хореограф не нашли общего языка, чтобы вдохнуть гармонию в свое детище. А мир природы, так ярко и буйно представленный в балетах, покоряет именно гармонией.