Вчерашние хохмы

Марина Мнишек с прической Юлии Тимошенко и Лжедимитрий. Фото Александра Стернина предоставлено пресс-службой театра

Можно вообразить, что последующие спектакли будут принимать лучше, чем на премьере, когда в зале оказалось немало тех, кто видел прежние работы Константина Богомолова и отказывался в очередной раз радоваться уже виденным приемам «шоковой театральной терапии». На премьере «Бориса Годунова» в Ленкоме было много цветов и немного аплодисментов.

 От нового спектакля Константина Богомолова премьерная публика, конечно, ждала события. Ждали остросоциальных выпадов, пускай не более, но хотя бы не менее острых, чем это было в прежних его мхатовских спектаклях, в «Идеальном муже» и «Карамазовых», ждали новых «капустнических» номеров, которыми полны были эти прежние спектакли, вызывавшие скандальные протесты со стороны адептов христианской чистоты и общественной морали. Скандалов скорее всего «Борис Годунов» тоже не вызовет – от Пушкина, как говорится, не убудет, если посчитает нужным, Пушкин с Богомоловым объяснится как-нибудь потом, дай бог Константину здоровья и долгих лет жизни.

Можно предположить, что это сам режиссер решил себя обузить, воспользовавшись советом одного из героев Достоевского, а можно сказать, что не слишком-то напрягал свою фантазию. За ним следом и художник Лариса Ломакина выстроила на сцене среднестатистический «зал ожидания», конструктивно почти повторяющий тот, что был в их «Карамазовых» в МХТ. Те же экраны, хотя не такие затратные, как у Табакова, – несколько маленьких и два побольше. Ну, что же, один из более молодых коллег Богомолова не так давно заявил, что без экранов сегодня спектакль не может считаться современным.

«В эфире – Краков, программа «Познер в изгнании». Наш гость – политический эмигрант Гаврила Пушкин» – так начинает «Годунова» Константина Богомолова ведущая новостей на TV Елена Есенина. Она же играет потом Ксению, дочь Годунова, она же – трактирщица. Кстати, царевича Димитрия и сына Годунова в спектакле тоже играет не актер, а актриса – длинноногая красавица Мария Фомина. Об актерских ее достоинствах, увы, режиссер сделать выводы не дает. Сексуальная перверсия внятно тоже никак не обоснована.

«Привет, сестра!» – «Привет, брат!» – «Как ты?» – «Нормально»… – «Сука!» – «Скотина» – это из диалога Годунова и его сестры, которых играют Александр Збруев и Мария Миронова соответственно. Это несколько отличается от пушкинского текста, но к внедрениям в авторский текст сегодняшняя публика успела привыкнуть. Не Богомолов начал. Можно списком представить все отступления от первоисточника, то более, то менее удачные, то смешные, то не очень.

Как и в «Карамазовых», часть смысловой нагрузки возложена в «Годунове» на титры. В ожидании инаугурации нового царя на экраны последовательно, сменяя друг друга, выдается следующая информация: «Народ – тупое быдло», «Народ терпеливо ждет, когда ему скажут, что дальше». На сцене долго никого нет. Народ не безмолвствует, режиссер приложил немало усилий, чтобы и публика тоже подала голос, даже специальных людей отправил в зал, чтобы завести зрительское возмущение. Публика, привычная сегодня ко многому, не спешила присоединиться к протестам «засланного казачка», с которым, потерпев какое-то время его выкрики из зала, Годунов – Александр Збруев расправился решительно, выстрелив несколько раз подряд из… очешника. Скорчившись от боли, актер быстро оправился от этого расстрела и покинул зал. Когда Збруев надевает шапку Мономаха, на экранах – проезд президентского кортежа по обезлюдевшей столице. Глюкоза поет: «Танцуй, Россия!». В прежних спектаклях точно так же классические диалоги прерывались резкими внедрениями шлягеров Стаса Михайлова и др. В «Годунове», кстати, когда «руководство Кремля отдыхает на кремлевской лужайке», для них «поет» Андрей Макаревич: «Не стоит прогибаться под изменчивый мир!..» Так что режиссер дает возможность немного повеселиться и тем, кто против нынешней власти, и тем, кто составляет те 85%, которые ее по-прежнему поддерживают. За это, я думаю, никто режиссера не осудит – ведь в театр ходят и те и другие. Театр должен учитывать разнообразие вкусов. В конце концов и Марк Анатольевич Захаров умеет высказаться так, что толком не поймешь, «за» он сказал или «против».

Пимен (Дмитрий Гизбрехт) здесь – татуировщик и летописи свои выбивает прямо на телах своих монастырских «сокамерников». Не очень смешно получается, но в оригинальности такому решению не откажешь. Чтобы публика не расслабилась и не поняла чего лишнего, когда он говорит о Грозном, на экране показывают Сталина. Когда вспоминают Курбского, на экране – Борис Березовский. Когда Годунов рассказывает, что достиг он высшей власти, между мальчиками и кровавыми смело проскальзывает неопределенный артикль «..дь». То ли целиком сказал, то ли послышалось? Одним словом, смело!

Спектакль Богомолова, новый, как и несколько предыдущих, это – такие «пятнашки», в которых режиссер путает шахматные фигуры с шашками, а классическую игру с детским «чапаевым» или «щелкунчиками». Чем отличается игра Виктора Вержбицкого в роли Зосимы и Смердякова от его же игры в «Годунове», где он – за двух братьев Пушкиных? – Ничем. И как всегда, несмотря на все «настольные игры», Богомолов дает тем не менее некоторым актерам проявить себя. Так, в «Годунове» видно, что Мария Миронова, которая играет Мнишек, – одна из лучших сегодня драматических и даже трагических актрис. А Збруев – по-прежнему в хорошей актерской форме.

Смотришь на сцену и видишь, что Богомолов, вероятно, был внимательным зрителем Театра Около. Но то, что у другого режиссера – у Юрия Погребничко – органичная речь, у Богомолова превращается в цепочку благоприобретенных приемов. Впрочем, к чему судить строго? Не все видели предыдущие спектакли Богомолова, а многие – никогда не бывали в Театре Около.