Очевидное – невероятное

Музыканты оркестра в кулуарах назвали исполнение Плетневым «на грани гениальности». Фото предоставлено пресс-службой РНО

Особое внимание публики к первому концерту Большого фестиваля РНО, с которым, по сути, стартовала после каникул столичная музыкальная жизнь, было приковано в первую очередь благодаря участию в концерте Михаила Плетнева-пианиста. Остается пожелать Московской филармонии (соорганизатору фестиваля) провести весь сезон при столь же умелом выборе исполнителей и столь же трепетном отношении слушателей. 

Плетнев выбрал ранний концерт Моцарта с подзаголовком «Лютцов» – по фамилии первой исполнительницы, графини Антонии Лютцов. Пару лет назад Михаил Васильевич намекнул, что к роялю вернется только тогда, когда перестанут ходить на оркестр. Коммерческие ли показатели стали причиной возобновления его концертной деятельности или естественные музыкантские позывы, но над публикой он все время словно подтрунивает.

 Триумфальное возвращение – на «Декабрьских вечерах» – было обставлено как посвящение Ирине Антоновой, где за основной программой из двух скромных по размеру концертов Гайдна и Баха на бис сыграл внушительный цикл прелюдий Скрябина, предварив исполнение ремаркой: дескать, если наскучит, можете не дослушивать (разумеется, никто не пошевелился). В Воронеже на открытии Платоновского фестиваля дал полноценный сольный концерт, для открытия же фестиваля своего оркестра взял небольшой концерт Моцарта, к которому мало кто относится серьезно, считая его ученическим, слишком «простым». 

Впрочем, это же в первую очередь фестиваль РНО, а не собственно Плетнева, поэтому упрекнуть Михаила Васильевича в выборе произведения сложно, хотя и москвичам, конечно, хотелось бы услышать «сольник». Впрочем, впечатление от игры Плетнева будет все равно на грани восхищения или потрясения – играй он масштабную программу или миниатюру. Моцартовский концерт Плетнев играет словно в аутентичной манере – с четкими градациями форте и пиано, кристально ровными пассажами, светлым и ясным – практически без разнообразия оттенков и красок звуком (Первый концерт Моцарта в до мажоре!), за исключением, пожалуй, каденции первой части, где вдруг подключился приглушенный и одновременно теплый – не то органный, не то, напротив, романтический – тембр. 

Факт парадоксальный – представить, что о Плетневе когда-то скажут «аутентист», невероятно: сразу вспомнились его прощальные концерты семь лет назад, когда соната Моцарта звучала с такой степенью свободы, которую могут себе позволить только великие. Фантазия Моцарта до минор (на бис) прозвучала предельно отрешенно, словно внутренний монолог, голос, который, перебивая сам себя, спорит, размышляет, плачет, страдает, но в конечном итоге находит истину. Здесь – макромир: Плетнев вмещает в моцартовскую партитуру и барочные страсти, и остроту современной музыки.

Собственно оркестровая часть была посвящена музыке Шумана с присущей Плетневу нестандартной трактовкой. Начался концерт увертюрой к опере «Геновева» – единственный более или менее популярный фрагмент работы композитора в этом жанре (сама опера успеха никогда не имела), во втором отделении прозвучала Первая симфония с подзаголовком «Весенняя». Но пробуждения природы и радости жизни, которых стоило бы ожидать, в исполнении РНО не случилось: Плетнев трактует симфонию как солидный монументальный опус, наследующий скорее серьезные классические симфонии, чем наиболее близкие по времени и по настроению шубертовские опусы. Что, кажется, противоречит замыслу композитора, учитывая особенно факты его биографии: недавнюю долгожданную женитьбу, да и данное самим композитором название (программу Шуман снял). Впрочем, кое-где пасторальные настроения проглядывали – например, в «птичьем» соло флейты, искусно исполненном Максимом Рубцовым, за что тот справедливо был первым поднят на поклоны дирижером.