05.09.2013 00:01:00

Пространство жизни

Тэги: современное искусство, эрик булатов

---

Нечасто федеральные телеканалы отмечают юбилеи художников – тех, что из среды неофициальных. Сегодня «Культура» покажет фильм Татьяны Пинской и Александра Шаталова об Эрике Булатове «Весна во Флоренции». Но сейчас о другом. В детстве читаешь книжки с картинками. Картинки запоминаешь – в отличие от имени художника. Позже  в музее смотришь взрослые картины – и иногда читаешь подписи. Для Булатова книжная графика была средством заработка и – связующим звеном между тем, что можно, и тем, что опасно, но без чего самому нельзя. Вместе с другим нонконформистом Олегом Васильевым они проиллюстрировали мир «Спящей красавицы» и «Золушки», где большие акварельные мизансцены сменялись деталями на полях страниц и вели ребенка, как за руку, дальше по книжке. Детские стихи Игоря Холина, кстати, – тоже с их иллюстрациями.
Другой Булатов – лауреат «Инновации» в номинации «За творческий вклад в развитие современного искусства», классик неофициального искусства, которого уверенно и крепко (не потому что так, а из-за удобства) причисляют к соц-арту. Поскольку был портрет Брежнева с «нимбом» герба в «раме» флагов союзных республик («Брежнев. Советский космос»). Поскольку романтическое пространство синего неба загорожено идеологическим «Слава КПСС» в одноименной картине. Поскольку линия «Горизонта» над набережной вытянулась по холсту орденской ленточкой. Но не подходят ему рамки соц-арта. Пишет он не ради критического сарказма, а ради пространства – того, что за любой идеологией. Это поиск пространства свободы в системе координат, выданной жизнью. Это по Всеволоду Некрасову: «Я уж чувствую/ тучищу/ я хотя/ не хочу/ и не ищу/ живу и вижу». Быть и видеть как главная потребность вошла отсюда в одну из самых известных булатовских картин «Живу-Вижу», где некрасовские слова стали коридором, увлекающим в пейзаж жизни. Пейзаж, который может прожить, прочувствовать человек, и который не дано проживать лозунгам.
Снабжая разрешением к вывозу за неимением художественной ценности, чиновники легко выпускали его работы за границу. Сегодня в России его произведений единицы и собирать их на выставки, как сделала в 2006-м Третьяковка, сложно. ГТГ, кстати, Булатов свою работу подарил: к 150-летию музей попросил его сделать картину для постоянной экспозиции, и через некоторое время после того как у Минкульта не нашлось средств ее купить, музей принял «Тучи растут» просто в дар… Говорят, новую его выставку готовила одна музейно-выставочная площадка – хорошо бы, смена руководства планам не помешала.
Ученик Фалька и Фаворского, непохожий на них, но впитавший традиции, Булатов настаивает – для художника важно ремесло. Он уехал из Союза в 1989-м сперва в Нью-Йорк, потом обосновался в Париже, где и живет. Картины пишет подолгу – их у него всего около двухсот. Говорит, повезло – может позволить себе такой темп. Булат в переводе – «сталь». Булатову вовсе не нужно ввязываться в споры об исчерпавшей себя живописи. Картина не думала сдаваться.      
    «НГ»

---

Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также

---