Дарья Курдюкова
Фото Дарьи Курдюковой
Заранее ни одна печать не была снята с тайны, как будет выглядеть проект. Однако в начале мая в прессе появилось название – «Даная» и краткая характеристика, а накануне вернисажа в Facebook – фотографии экспозиции. Впрочем, до открытия понять, что Вадим Захаров сделает с золотым дождем, было сложно. А за несколько дней до биеннале Венецию подтопило... Но к открытию фестиваля очередь за золотым дождем уже поджидала под припекающим солнцем.
Тему основного проекта нынешней биеннале куратор Массимилиано Джони сформулировал еще шире, чем бывает обычно. Идея «Энциклопедического дворца» адресует к работе художника Марино Аурити, мечтавшего сделать нечто вроде огромного хранилища созданных людьми ценностей. Что ж, несмотря на необъятность, сюжет актуальный. Сознательно или нет, российский проект этой линии вполне соответствует.
К щусевскому павильону теперь крепится внушительная антенна, а поднявшись на второй этаж, вы увидите восседающего на балке под потолком живого «кондотьера» – Мыслителя в седле. По виду – «белый воротничок», с невозмутимым спокойствием поедающий арахис и бросающий вниз шелуху. В следующей комнате в полу прорубили здоровенное «окно», обнесли его преградой с бархатной приступкой, какие обычно ставят для коленопреклоненных молящихся в соборах, и в такой благопристойной позе, например, впервые побывавший на биеннале министр культуры Владимир Мединский созерцал проливающийся сверху золотой монетный дождь. Да, Захаров наладил производство новых монет – одна Даная с изображением прелестницы, ловящей монеты в складки одежд у лона. Капают деньги в итоге вниз, на первый этаж, куда допускают только женщин, заключая их, как царь Акрисий Данаю, в пещеру, где и случилась судьбоносная встреча узницы с Зевсом – золотым дождем.
Смыслов, планов, как говорится, громадье. И никаких сантиментов. При внешней лаконичности инсталляция-перформанс (сам Захаров определил это перформансом в пяти актах) вызывает поток ассоциаций, но и к публике, и к искусству, и к миру вообще относится с весьма едкой иронией. Золотовалютный резерв, тот самый дождь, оказывается монетным двором-конвейером, гоняющим звонкую монету по кругу (внизу посетительницы кидают собранные монетки в ведро, которое по старинке на веревке, как из бездонного колодца, служитель тянет, чтобы пустить его содержимое на конвейер). Даная – константа (бес)ценности. Изувеченная Даная (репродукция шедевра Рембрандта показана обезображенной – в 1985-м один безумец плеснул на нее кислотой) – покушение на эту ценность – ценность, оборачивающуюся ценой. Женщина – объект желания и опасность (в женской зоне-пещере есть маленький фонтанчик, струйка бежит из архивной папки с корешком «Категории греха»). В то же время греческая героиня отсылает к новым политическим реалиям: Мыслитель с орехами появился от немецкого финансиста Йозефа Аккермана, обронившего, когда в кризис люди потеряли миллионы: it's peanuts. Вот вам Греция, оставившая европейцам питательный культурный слой и изнемогающая от кризиса. Наконец, эта Даная – антенна, романтическая связь с космосом, обернувшаяся практичным источником информации.
Походя художник не забыл извечного стремления России блеснуть – вот же, богато выглядит (шутка ли, 50 кг орехов предстоит съесть под звон 200 000 монет), и культура, чего от нее так ждут, деньги приносит (требуя, правда, предварительных вливаний – речь ведь о круговороте). Впечатляет. Бюджет павильона, кстати, вырос – Минкульт выделил 24 млн., вдвое больше, чем прежде, Стелла Кесаева увеличила сумму до 50 млн. Министр прокомментировал, что «еще не до конца понял» проект, но «было интересно». «Идея показывает, что современное искусство может быть разным. И то, что мы, традиционалисты, относящиеся к перформансам или инсталляциям с пренебрежением, неправильно… у человека – продолжил он, – есть возможность задуматься о простой вещи – не в деньгах счастье».
Захаров строит многоступенчатую конструкцию, Вавилонскую башню, говорящую на разных языках, но не рассыпающуюся, как карточный домик. Отдельная линия тут – переклички с его работами прежних лет. Например, трон сейчас трансформировался в кресло с «очком», сквозь которое тянется, сбрасывая лепестки, роза, символ чистоты и красоты. Художник рассказал «НГ», что зрители часто недоумевают, как прочесть этот образ, и что навеян он детским креслом для наказаний, виденным в одном немецком музее (там еще делали планку, зажимавшую колени). Взяв общеизвестный образ и миф, он будто заплетает Данае косу (павильон-то России), приговаривая, что каждый увидит свое. Политика и культура, религия и служение (золотому ли тельцу или внутренней свободе). Коннотации золотого дождя с тем, что можно лить воду на чью-то мельницу, но и пресловутый алтарь, навевающий пушкинское «плюет на алтарь, где твой огонь горит»… Даная становится энциклопедией сегодняшней жизни – недаром Киттельман написал к проекту глоссарий. Но стоит подумать, что все про звонкие деньги понял (на стене прочтешь тэги про фальшь, невежество, цинизм), а на обороте монет увидишь: «Доверие, единение, свобода, любовь». Не падают в цене.
Венеция
