Юрий Темирканов: "Дирижер-женщина – это противоестественно..."

Дирижер, довольный своим мужским положением.
Фото Алексея Калужских (НГ-фото)

Во французском Анси прошел очередной фестиваль, которым руководит наш Денис Мацуев. Среди гостей и участников был и дирижер Юрий ТЕМИРКАНОВ, который после своего выступления ответил на вопросы корреспондента «НГ» Алены ГАНЧИКОВОЙ.

– Юрий Хатуевич, мне бы хотелось расспросить вас по поводу приезда на этот фестиваль Дениса Мацуева в Анси в качестве артистов и участников большого количества наших маленьких детей. Здесь их два раза выводили на сцену. Первый раз Владимир Спиваков с «Виртуозами Москвы», он выступал с двумя солистами-вундеркиндами, второй раз – когда Денис Мацуев играл с детским оркестром из Иркутской области. И на следующий день они все были на вашем концерте. А как вы считаете, детей нужно выводить на сцену, на большие арены?

– Я думаю, здесь единого закона не существует. Яша Хейфец выступал ребенком, Моцарт выступал совсем ребенком, хотя я не очень люблю на сцене детишек совсем маленьких. Их это немножко по-моему портит.

– С одной стороны, может быть, и портит, а с другой, может быть, видя реакцию публики, у них появляется стимул для того, чтобы идти все-таки в эту профессию.

– Здесь нет однозначного решения, я думаю.

– К вопросу о педагогике. Я брала интервью у вашего ученика Тугана Сохиева. Он рассказывал о том, как после смерти Мусина он и еще два студента очень попросили, чтобы можно было доучиться у вас, и вроде бы ни до, ни после вы больше не преподавали. И он по этому поводу говорит о том, что, с одной стороны, безумно жалко, что вы этим не занимаетесь, с другой, конечно, понятно, что вам совсем не до этого.

– Просто преподавание – это очень серьезное дело, очень серьезное. И если ты недостаточно времени уделяешь студентам, то, в общем, это не очень честно.

– А у кого же тогда учиться, если сегодня никто из дирижеров не хочет преподавать?

– М... Ну, может быть, поэтому сейчас и ситуация с дирижерами такая, что даже пригласить кого-нибудь трудно на концерты.

– А как вы считаете, может ли женщина быть дирижером?

– По-моему, нет.

– Почему?!

– Не знаю, Бог ли так создал или природа создала так, что женщина рожает, а мужчина нет. И никто на это не обижается. Если говоришь, что женщина не может дирижировать, то все обижаются. Как Маркс отвечал на вопрос: «Что вы цените в женщине?» – «Слабость». И это правильно. Ведь важно, чтобы женщина была красивая, симпатичная. Музыканты будут на нее смотреть и отвлекутся от музыки!

– Почему? В оркестре же сидят и женщины, есть люди, бесчувственные к женскому шарму. Кроме того, сколько раз можно восхититься внешностью? Потом все-таки уже надоедает, и переходишь к сути вопроса. Статистически же существуют женщины-дирижеры.

– Да, существуют.

– Но вы все-таки считаете, что это либо недоженщина, либо недодирижер?

– Нет, просто, по-моему, это все-таки противоестественно.

– А что есть в профессии дирижера, что несовместимо с женской природой? Что есть суть дирижерской профессии?

– Суть дирижерской профессии – сила. А суть женщины – слабость.

– А может быть, суть дирижерской профессии – понять замысел композитора и вести к нему всю эту армию музыкантов?

– Да, женщина может не хуже мужчины понять замысел автора, но потом следующая ступень – руководить музыкантами, этого женщина уже не может. Я по крайней мере не встречал.

– То есть все-таки требуется какое-то подавление в дирижерском деле?

– Да, если так прямолинейно говорить, то в какой-то степени... Но все гораздо тоньше.

– Но если не подчинить себе всю эту толпу, то...

– Не будет ничего. Не работает эта машина.

– Я хотела еще расспросить вас по поводу программ. Вот на таких музыкальных фестивалях идет немножко некая игра в поддавки с публикой. А вы вчера играли трехчасовой концерт с грандиозной программой и сегодня будет еще более грандиозная. Чем вы руководствуетесь в своей репертуарной политике?

– Никакой особой политики нет. Я просто думаю, что на эти фестивали приезжают довольно подготовленные слушатели. Именно на фестивали. Поэтому можно играть серьезную музыку и в поддавки приходится играть только в тех случаях, когда у фестиваля дела очень плохи. А фестиваль в Анси становится все серьезнее и приобретает всеевропейское значение.

– За счет финансовой стороны, за счет того, что появился меценат?

– Во-первых, за счет финансовой, да...

– А культуру спасут деньги?

– Не совсем. Деньги помогают. Культура ведь никогда в истории не окупалась. Просто раньше, в старину, князья, царьки, принцы, короли относились к культуре как к чему-то очень важному. И они субсидировали культуру. А сейчас, когда государствами руководят технократы, атеисты, люди не очень близкие к культуре, они не очень понимают, что значит культура для страны, для народа. Они не понимают, что без культуры государство не имеет будущего. Нам повезло, что Путин это понимает и он в один присест в десять раз увеличил дотации пяти большим коллективам. А через два года увеличили и второму ряду оркестров. И если бы не это, то сейчас положение России с культурой было бы совершенно трагическим. Сейчас у нас есть возможность каким-то образом сохранить то, что мы имеем. Без Путина это не получилось бы.

– Потому, что он петербуржец, или потому, что у него дочери учились музыке?

– Потому, что он умный. И то, что он отдавал детей учиться на скрипке, говорит о человеке, правда.

– Скажите, пожалуйста, а вы чувствуете разницу между публикой здесь, в России, в Америке?

– В принципе если любой публике представляют настоящих артистов, то они каким-то образом общим умом понимают, что это серьезно, что это очень важно и сообща понимают культуру.

– Впереди юбилейный год Рахманинова...

– Я не люблю юбилеи. Я люблю играть музыку, которая мне нравится. Рахманинов мне нравится всегда, поэтому безотносительно всяческих юбилеев я очень много дирижирую Рахманинова.