Скажи-ка, дядя...

Татьяна Морозова и Владимир Зельдин в спектакле Театра армии «Давным-давно».
Фото с сайта театра Российской Армии

Вчера утром Павел Руднев, театральный критик и известный театральный менеджер, написал в социальной сети: «Я так понимаю, что наш театр благополучно проспал годовщину войны 1812 года. Кроме «Давным-давно», очевидно, и поставить нечего. Позор, конечно». И потянулась веточка дискуссии: а вот Большой театр вчера на пресс-конференции пообещал осенью отметить концертом; да, с драмой туго, но зато в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко была выдающаяся «Война и мир». Актер Алексей Девотченко вспомнил: «Есть еще грома-а-а-а-аднейшая пьеса «Фельдмаршал Кутузов»... Тоска смертная... В Александринке в свое время шла». Тут выяснилось, что молодой драматург Мария Зелинская написала пьесу к юбилею, которую даже собирались ставить в Ростове. Выходит, из «последних» – «Война и мир. Начало романа» «Мастерской Петра Фоменко», премьера спектакля вышла в 2001 году, и «Давным-давно» в Театре армии, премьера 2005-го.

Кстати, в Ростовском академическом театре драмы в итоге от современного прочтения отказались и к юбилею поставили ту самую смертную тоску, «баталию в двух актах» Владимира Соловьева, историческую драму, написанную в 1939 году. Время написания – сильно чувствуется. Кутузова играет народный артист СССР Михаил Бушнов. Режиссер – директор театра Николай Сорокин. Золотые эполеты, как утверждают, все соответствуют историческим оригиналам: «Постановка выбрана в первую очередь по просветительским мотивам. К сожалению, современная молодежь ничего не знает об Отечественной войне 1812 года, – говорит Николай Евгеньевич Сорокин. – Как-то я спросил у студентов: чем значим был для страны 1812 год? Повисла долгая пауза, потом один паренек неуверенно сказал: «Война была. Кажется, с немцами...» То есть драма в стихах ликвидирует пробелы в истории?! Кстати, эта пьеса уже шла в Ростовском театре – с 1939-го по 1941-й...

«Скажи-ка, дядя, ведь недаром...» Даром – недаром, кто скажет сегодня наверняка? Вот международная конференция в Москве на прошлой неделе прошла под канонаду бурных протестов: ревнители патриотической правды и соответственно активные борцы с фальсификацией истории возмущались, что в Москву для участия в конференции приехали представители Международного Наполеоновского общества. Борцам говорят: приходите, послушайте доклады... Зачем? – и не пошли. Равно ведь и Павел Астахов, который накануне премьеры «Сна в летнюю ночь» в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко беспокоился, что со сцены может начаться пропаганда педофилии и черт знает чего еще, на премьере, по-моему, не был. А ведь какой шум поднялся, специальная комиссия на премьере рассматривала спектакль чуть ли не под микроскопом, искала приметы и примеры всех смертных грехов, но, как писал Пушкин, правда, по другому поводу: меня искали, но не нашли...

В 1812 году так много еще нетронутых сюжетов! Не скучнее, чем у нас: Ростопчин не любит Кутузова, Кутузов – Ростопчина, тем не менее свою записку о необходимости сдать Москву Кутузов направляет именно московскому генерал-губернатору, верит, что тот не воспользуется письмом для интриги: смотрите, предатель среди нас!.. А ведь какой удобный был повод. Да про 3 августа написать – неужели неинтересно? В «Горе от ума» Скалозуб говорит про свои ордена: «За 3 августа. Засели мы в траншею; ему дан с бантом, мне на шею». А говорят, сражений не было в этот день. Разве неинтересно написать историю этого дня без сражений, но – в преддверии главного?

Кстати, дом Ростопчина на Большой Лубянке, который два года назад Москомнаследие и Росохранкультуры совместными усилиями попытались отнять у собственника, чтобы отреставрировать и привести в порядок к юбилею, так и стоит, разваливается, открытый всем ветрам, дождю и снегу... История этого дома – авантюрный роман! В подвалах, говорят, прятались еще от поляков в XVII веке, а сами палаты принадлежали князю Пожарскому, тому самому. Из этого дома Ростопчин уезжал из Москвы, когда в город уже входили французы, сюда же он вернулся через месяц. Усадьба уцелела в пожаре, хотя и была разграблена. Помню, как на защите диссертации меня спросили, можно ли назвать «Росслав» Княжнина трагедией исторической или же правильнее – пьесой на историческую тему? Вероятно, об историзме в драматургии говорить во всех случаях придется с оговоркой: все, кто писал, так или иначе ведут диалог с жизнью за окном. Вот и пьеса Ольги Михайловой о Столыпине и Толстом – она же про сегодня, хотя и про Толстого и Столыпина – тоже, про них – с документальной точностью.

То есть вопрос о пьесах «про 812 год» – это вопрос о пьесах про нашу жизнь. «Проспали годовщину войны 1812 года» – это о том, что наш театр по-прежнему равнодушен к жизни, к происходящему в сегодняшней России. Тут – без перемен, как на Западном фронте.